По следам знакомых героев - страница 6
— Да ведь это про Ивана Александровича, маменька!
— Сам собой, про него! Я это сразу поняла.
— Вы имеете в виду Ивана Александровича Хлестакова? — уточнил Холмс.
— Кто же, как не он? И сочинитель и друг Пушкина, — сказала Марья Антоновна.
— Иван Александрович доподлинно говорил нам, что он с Пушкиным на дружеской ноге, — подтвердила Анна Андреевна.
— Я как услыхала слово «умчался», так сразу и подумала: «Ах, это про него!» — закраснелась Марья Антоновна.
— Да уж, вот именно — умчался, — проворчала Анна Андреевна, — сел в коляску, да и укатил. Только мы его и видели!
— Однако достаточно ли он знаменитый человек, чтобы Пушкин мог поставить его наравне с самим Наполеоном? — спросил Холмс.
— Помилуйте! — оскорбилась Анна Андреевна. — Еще бы не знаменитый! Сейчас можно увидеть столичную штучку. И приемы и все такое…
— Настоящий вельможа, — сказала Марья Антоновна. — Он и балы дает…
— Каждый день во дворец ездит…
— Он даже управлял департаментом…
— А однажды его даже приняли за главнокомандующего…
Дамы наперебой спешили сообщить как можно больше сведений, подтверждающих, что Иван Александрович Хлестаков безусловно ровня хотя бы даже и самому Наполеону. Но Холмсу эти сведения, как видно, казались не вполне убедительными.
И тут вдруг Марья Антоновна спросила:
— Как, вы изволили сказать, назвал Пушкин этого господина? «Властитель наших дум»?
— Властитель наших дум! — восторженно повторила Анна Андреевна. — Вот это уж точно про него, про Ивана Александровича! Лучше и не скажешь!
— С тех самых пор, как он от нас умчался, мы только о нем и думаем, — грустно вздохнула Марья Антоновна. — Никто другой и на ум нейдет!
— Сударыни! — торжественно сказал Холмс. — Вы нам чрезвычайно помогли. Примите нашу искреннюю благодарность!
— Охотно, сударь, — величественно сказала Анна Андреевна. — Я была рада оказать вам эту пустяковую услугу.
— Ах, маменька! — поспешила поправить ее Марья Антоновна. — Мистер Шерлок Холмс вовсе не вас благодарит за услугу, а меня.
— Опять ты за свое! — возмутилась Анна Андреевна. — Во всем ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина! А тебе есть другой пример: перед тобою мать твоя…
— Извините, сударыни, — прервал эту новую перепалку Уотсон. — К сожалению, мы спешим.
И он торопливо засеменил за Холмсом.
Уотсон был сконфужен. Однако, не желая признать себя виноватым, он решил избрать не оборонительную, а наступательную тактику.
— Холмс! — строго сказал он. — Я никогда не знал, что вы такой лицемер. «Сударыни! Вы нам чрезвычайно помогли!» Нечего сказать, хороша помощь!
— Вы держитесь так, словно это была моя идея, а не ваша, — усмехнулся Холмс. — Впрочем, не растравляйте себя понапрасну. Я ведь правду сказал: эти дамы действительно помогли нам.
— Ах, милый Холмс, — сразу изменил тон Уотсон. —
Не старайтесь подсластить пилюлю. Мне, право, искренно жаль, что я понапрасну завлек вас на свидание с этими двумя болтушками.
— Понапрасну? — сказал Холмс. — Нет, Уотсон! Вовсе не понапрасну. Встреча с этими двумя дамами помогла мне понять, что ключ к решению загадки именно вот в этих двух словах: властитель дум. Для их бедных птичьих мозгов таким властителем дум оказался Иван Александрович Хлестаков. Наш эксперимент не удался. Однако сама идея — порасспросить кого-нибудь из современников Пушкина — представляется мне весьма плодотворной.
— Уж не собираетесь ли вы повторить этот эксперимент еще раз? — спросил Уотсон.
— Вы угадали! Только теперь мы отправимся не к гоголевским дамам, а… — Холме на мгновенье задумался. — Да, лучше не придумаешь! Мы отправимся к пушкинской Татьяне!
Татьяна сидела у распахнутого окна, выходящего в сад. Слегка кашлянув, чтобы как можно деликатнее дать знать о своем присутствии, Холмс негромко сказал:
— Простите великодушно, что мы решились нарушить ваше уединение.
Изумленная внезапным появлением двух незнакомцев, Татьяна встала с явным намерением указать им на дверь.
Но Холмс, не дав ей опомниться, продолжал:
— Я надеюсь, вы не откажете нам в небольшой услуге. Дело идет о сущем пустяке. Но для нас это очень важно, поверьте… Скажите, сударыня, кого из знаменитых европейских поэтов, лишь недавно отошедших в лучший мир, вы могли бы, не обинуясь, назвать властителем своих дум?