По ту сторону синих гор - страница 25
На её столе лежала толстая раскрытая книга с пожелтевшими от времени, ветхими и истёртыми страницами, где я и заметила странный символ.
От неё веяло затаившейся магией и тайной. И мне вдруг показалось, что книга пахнет солёным морем, терпким дымом, талыми снегами и влажной землёй. Тонкая бумага словно вобрала в себя запах тех времён, когда не было ни Эринеи, ни Сивельгарда, ни Семиречья или других земель, а всюду, куда ни кинь взгляд, простиралась древняя империя Хасфараг, правили которой избранные богами великие и могучие короли. И не было им равных по мощи и силе, потому что умели они двигать звёзды, ходить сквозь камни, поворачивать реки вспять и воскрешать мёртвых. Именно древним правителям Хасфарага приписывали владение эфиром - вечной и неизменной стихией, из которой появились все остальные.
И вот теперь утраченный элемент магии красовался на коже моей руки, ввергая меня в ужас и трепет. Я понимала, что каким-то образом являюсь носителем эфира, тайную магию которого, смогу передать лишь своему наследнику.
Ах да... Опять забыла. Наследник ведь будет не только моим. Кажется, и медведя-мужа тоже.
И весь ужас заключался в том, что как только дикари поймут смысл появившихся на наших запястьях знаков, выдрать меня из их лап Эуреза не сможет уже никогда. Потому что, чем больше детей родится у нас с косматым супругом (а он уж постарается, чтобы их было много), тем сильнее будут кайгены.
От перспективы рожать синеглазому чудовищу по ребёнку каждый год у меня спину пробило холодным потом. Распахнув глаза, я многозначительно и пристально уставилась на храмового мага, хлопающего раскрытым ртом, словно речной губошлёп.
Он замер, как будто разгадал в моём взгляде мысленный посыл к нему, нервно дёрнул шеей и, стараясь не смотреть кайгену в лицо, изрёк:
- Брак свершился. Отныне вы - муж и жена. И да не разлучат люди то, что соединили стихии!
На этом моменте речи храмовника мой новоиспечённый муж раздражённо вздохнул и угрюмо поинтересовался:
- Значит мы, наконец, можем выйти отсюда?
Служитель снова беззвучно открыл рот. В этой части храма имел право говорить только он. Но невежество кайгена было выше закона, на него сие правило просто не распространялось.
Молча проглотив неслыханное святотатство, хранитель стихий покинул алтарь и кайген поспешно отправился за ним следом не забыв прихватить с собой и меня.
Его грубая, крепкая рука жёстко сдавливала мою правую ладонь, поэтому и без того страдающие от множественных повреждений пальцы, теперь ныли и болели ещё сильней.
Жаловаться и скулить не позволяла гордость. А делать вид, что ничего не происходит, не давала боль. И чтобы хоть немного о ней не думать я перебирала в своей голове все мыслимые или немыслимые способы, которыми я сейчас могу отплатить супругу за его несказанную «нежность».
Но почему-то единственное, что мне хотелось сделать - это в отместку укусить дикаря со всей силы, чтобы он на потеху всем собравшимся взвыл и неприлично выругался.
Хвала стихиям, что как только мы вошли в помещение храма, он отпустил мою руку, позволяя подоспевшей нас поздравить Эурезе меня обнять.
- Сколько? - шепнула мне на ухо королева, сохраняя на лице фальшивую маску светской любезности и благодушия.
Я очень хорошо понимала её волнение. Хранитель, выйдя из алтаря, помня моё предупреждение, не сказал ни слова о благословении стихий. И если кайгены не разбирались во всех тонкостях магического ритуала, то Эуреза сразу поняла: что-то пошло не так.
Незаметно отогнув край перчатки на левой руке, я показала матушке появившийся на запястье знак, и глаза королевы на миг расширились, заполняясь сиюминутным ужасом и неверием. Заботливо поправляя на мне фату, она бросила косой взгляд на Горда Четвёртого и его племянника, с тревогой ожидая, какой будет реакция правителя кайгенов.
Либо в сочетании стихий Горд совершенно не разбирался, либо о проявляющихся на запястьях символах и вовсе не знал, потому что не проявил к ним никакого интереса. Даже руку своего родственника не посмотрел. Лишь обнял его по-отечески и отступил в сторону, вынуждая вернуться ко мне.