По воле рока - страница 25

— Почему ты, когда рассматривал фотографии матери, ничего не спросил о ней?

— А что спрашивать? — пожал он плечами. — Она прекрасно выглядела. Молодо. Гораздо моложе, чем отец.

— Неудивительно. Его грызет совесть.

Кэмерон засмеялся. Джо ожидала от него чего угодно, но только не такой реакции.

— Что смешного я сказала?

— Ничего, — он покачал головой. — Такие слова могла бы произнести бабушка Макграт. Коротко и ясно. Именно так она всегда выражалась. Кстати, она имела дар предвидения и предсказала судьбу каждому члену нашей семьи.

Джо поглубже закуталась в одеяло. Холодный вечерний воздух проникал через трубу камина, около которого она сидела, и заставлял ее ежиться.

— И что она вам напророчила?

— Отцу она предсказала, что нечистая совесть однажды настигнет его. Ему не понравились ее слова.

— И теперь ты знаешь, почему, — заметила она.

Кэмерон аккуратно положил фотоальбом на кофейный столик и растянулся на диване во весь рост.

— Да уж.

— А как насчет тебя и твоих братьев?

— Начнем с Квинна. Бабушка говорила, что он найдет свою половину и обзаведется большой семьей. И она оказалась права. Ты бы видела их с Николь. Они так счастливы! А насчет Колина… Бабушка сказала, что он рожден счастливчиком, которому в жизни все дается легко.

— Это так?

— У него прекрасная невеста и успешная компания. Может быть, и так.

— А что было предсказано тебе?

Кэм резко встал, с его лица исчезли все следы улыбки. Джо стало тревожно от такой перемены настроения.

— Ничего серьезного, — сказал он. — Пойду приму душ и переоденусь.

Что бы бабушка ни предсказала Кэму, он решил хранить это в секрете.

— Ты можешь воспользоваться душем наверху, — сообщила она ему. — В ванной комнате внизу его нет.

— Почему бы тебе не установить его? При таких умелых руках, как у тебя, это не составит труда, — он подошел к ней и легко поставил ее на ноги.

— Когда у меня появится свободное время, душ я обязательно установлю, — заверила его Джо, высвобождаясь из крепких объятий. Хотя ей очень не хотелось этого делать. Когда они поднялись по ступенькам, она указала в сторону спальни. — Я буду там.

— Какую пижаму ты носишь? — игриво поинтересовался Кэм.

— Я не…

— Знаю, — подмигнул он. — Именно поэтому и спросил.

— Очень остроумно. — Джо подтолкнула его к ванной. — В виде исключения сегодня я что-нибудь надену.

Пока он мылся, она выбрала то, что с горем пополам могло заменить пижаму: безрукавку и шорты. Затем вспомнила о необходимости застелить бельем диван для Кэмерона. Это действительно было необходимо, иначе ему хватило бы ума прийти к ней в спальню.

Джо сбежала вниз по ступеням. Ей хотелось как можно скорее застелить диван. И желательно до прихода Кэмерона, поскольку невозможно оказаться в комнате, где одновременно присутствуют кровать и этот мужчина. Слишком опасная комбинация.

— Могу я увидеть твою татуировку?

Она чуть не подпрыгнула — так неслышно он подкрался.

А Кэм продолжил:

— Я уже видел верхушку, когда в мастерской ты возилась с «тойотой». Изображение темно-красное и на очень интересном месте.

— Извини, нет. Это очень личное. Я сделала ее после того, как закончила одну вещь, над которой работала несколько лет. Татуировку не видел никто, кроме Кэйт.

Кэмерон вступил в комнату, и Джо забыла, как дышать.

— Не стесняйся, дорогая, — интимно прошептал он, подходя ближе. — Покажи ее мне.

От его шепота, от его близости температура ее тела, повысилась еще на несколько градусов. Ее тело затрепетало от желания.

Джо попятилась, почти ненавидя себя за неспособность справиться с этим трепетом. Но она не могла не признать, что ей нравятся подобные ощущения.

— Нет, я ничего тебе не покажу.

— Тогда расскажи, над чем ты работала.

— Иди за мной, — сказала она, проскальзывая мимо него в дверь. — Только оставь дверь гаража открытой, чтобы я услышала, если Кэлли позовет меня.

— Мы идем в гараж?

Джо оглянулась через плечо, издала смешок и босиком прошлепала через кухню к гаражу. Медленно открыла тяжелую деревянную дверь, стараясь, чтобы она не скрипнула и не разбудила Кэлли. Затем наощупь добралась до лампы и включила ее.

Кэмерон уставился на то, что открылось его глазам. На то, что было ее радостью и гордостью.