По земле ходить не просто - страница 3

— Все равно? — Сергей иронически взглянул Федору в глаза. — Здорово сказано! Как ты думаешь, ради чего тебя учили столько лет? Ради твоих прекрасных глаз? Или, может, для того, чтобы ты, Федор Токмарев, имея диплом, выгодно женился? Если бы у тебя было хоть немного гражданской совести, ты бы так не рассуждал.

— Ты уж слишком строго, Сережа, — сказала Катя Ванеева, худощавая блондинка.

— Ну, а как иначе, Катя? Что будет, если каждый начнет звонить со своей колокольни?

— Но ведь никому не возбраняется строить жизнь по-своему, — вставила Аня, пытаясь смягчить острый разговор.

— Я не понимаю… Неужели это преступление, если я буду просить, чтобы меня оставили в городе? У меня мама болеет, — рассуждала Катя.

— А я буду настаивать, чтобы меня оставили при институте, — решительно заявил Федор. — Что решит комиссия, мне наплевать! Меня приглашают на кафедру, Андреев поддерживает, и я не собираюсь упустить такую возможность. Она ведь не у каждого бывает, — добавил он, чтобы задеть Сергея.

— Признаю, признаю твой гениальный ум, — отозвался Сергей и отвернулся.

— Пойми, Сережа, что я не меньше тебя желаю работать. — Федору не хотелось ссориться. — Страна говорит нам: «Дерзай, твори!..» А ты! Когда же нам дерзать? Когда будет сорок? Одинаковых дорог для всех нет. Я не понимаю… Четыре года мы были друзьями, а под конец не поладили.

— Потому и не поладили, что были друзьями. Эх, Федя! И в науке можно найти свое место, да не так. За спиной Андреева в науку не проскочишь. Не знаю, как тебе доказать это… Да и не сумею, пожалуй.

— Постойте, ребята, — вмешался Николай. — Я тоже обвиняемый. Мне кажется, во многом прав…

Он недоговорил. Из директорской приемной показалась секретарша и, щуря близорукие глаза, сказала:

— Снопов.

Николай сунул кому-то свой портфель и торопливо пошел в приемную.

В кабинете за большим столом сидело несколько человек. Кроме директора, декана, заведующего облоно и представительницы обкома партии, был еще какой-то незнакомый человек с седеющими волосами и бледным усталым лицом.

«Из наркомпроса», — подумал Николай.

— Садитесь, товарищ Снопов, — предложил директор.

Николай смущенно присел на край первого попавшегося кресла.

— Куда бы вы хотели поехать на работу, товарищ Снопов? — спросил представитель наркомата.

Николай встал и, стараясь придать своему голосу как можно больше твердости, ответил:

— Прошу дать мне возможность продолжать учебу в аспирантуре.

Все сидевшие за столом повернули к нему головы. Николаю казалось, что они заглядывают ему в душу и ищут там, к чему бы придраться, чтобы отказать. Наступило молчание. Директор подошел к представителю наркомата и, наклонившись через стол, что-то подчеркнул карандашом на бумаге, лежащей перед ним. Представитель наркомата в знак согласия кивнул головой.

— У меня один вопрос, — повернулся заведующий облоно к Николаю. — Куда вы хотели бы поступить в аспирантуру?

— В Московский университет.

Заведующий облоно оглянулся на членов комиссии с таким видом, словно хотел сказать: «Посмотрите-ка на этого чудака! Куда захотел! Святая простота!», — но, перехватив взгляд Николая, потушил улыбку.

«Вот зануда», — подумал Николай.

Представитель наркомата, заложив руки за спину, бесшумно прошелся по ковру, а декан факультета, знавший намерения Снопова, незаметно для других ободряюще кивнул ему головой.

— Ничего у вас не выйдет, молодой человек, — начал заведующий облоно. В уголках его плотно сжатых губ так и проступала усмешка, а в карих глазах искрились веселые точечки. — Вы представляете себе, как там происходит прием, какую там подготовку требуют? И потом, в Московском университете каждый профессор сам себе подбирает кандидатов. Он их годами готовит! Это надо понять.

— Я полагаю, — возразил Николай, стараясь быть вежливым и спокойным, — что университет союзного и мирового значения не так уж замкнут, как вы думаете. Попытаться надо. Ведь никто из Москвы не приедет и не скажет мне: «Вы приняты в аспирантуру, товарищ Снопов. Приезжайте, пожалуйста. Милости просим». — И, уловив легкий смех в глазах представителя наркомата, добавил: — Я намерен попытаться.