Победа разума - страница 5

Раздался звонок. Дунька! Семен открыл дверь. Дуня стояла, прислонившись спиной к стене. Вид у нее был, мягко говоря, потрепанный. Под правым глазом красовался огромный синяк. Полупальто все было обшарпано. Некоторые чешуйки были выдраны. Она едва стояла на ногах.

— Проходи — сухо сказал Семен и отступил от двери.

— Не могу. Сил нет. Возьми меня на руки.

Он внес ее в комнату и положил на кровать. Она застонала.

— Где ж тебя так?

— В эпицентре …. Случайно … Сем, сними с пояса Мед8, которым … ну … я тебя …

Он понял. Снял прибор. Показал Дуне.

— Этот?

— Да … пальцы правой руки … сломаны … давай … быстрее …

Похоже, она теряла сознание. Чего давать то? Он повертел приборчик. На нем была только одна кнопка. Семен положил ее правую руку ладонью ей на живот, расправил пальцы и, нажав кнопку, стал водить прибором над пальцами одновременно, поглаживая их, как это делала она.

— Нет … очень больно … убери с живота.

Видимо, на ней не было живого места. Он придвинул стул и, положив ее руку на стул, продолжил манипуляции. Она пошевелила пальцами.

— Хорошо … теперь я сама.

Дуня попыталась расстегнуть пояс правой рукой. Левая рука лежала неподвижно. С ней, видимо, было совсем плохо.

— Нет, не могу. Помоги снять.

Он расстегнул и снял пояс.

— Дальше …

Семен осторожно снял с нее полупальто и брюки.

— Ноги целы?

— Кажется, да.

— Дальше …

— Да ты чего?

— Раздевай … совсем … надо осмотреть.

Несколько робея, он снял с нее последнюю одежду. Она вяло помогала ему правой рукой.

— Все цело?

— Нет. На правой груди большая рваная рана.

— Глубокая?

— Не вижу …

— Грудная клетка пробита?

— Нет… вроде бы, не пробита.

— Тогда потом … сначала позвоночник. Переверни меня на живот … Мед8 … давай …

Когда он подправил ей позвоночник, она смогла самостоятельно перевернуться на спину, приподняться на правом локте и кое-как осмотреть себя.

— Все не так уж скверно. Прорвемся. Дальше я действительно смогу сама. Ну что ты на меня так смотришь? Голых женщин не видел? Поди, посиди на кухне. В крайнем случае, позову.

На кухне не было стула, а возвращаться за стулом в комнату было неудобно. Он сел на кухонный столик и стал ждать. Из комнаты не доносилось ни звука.

— Даша, ты жива? — не выдержав, спросил он.

— Все в порядке. Уже скоро … Можно я воспользуюсь твоей ванной?

— Конечно. Полотенце в шкафу.

— Спасибо.

Только тут Семен понял, что впервые назвал ее Дашей. Даша — такое красивое имя. И что же он раньше то ее Дунькой звал?

Время тянулось невыносимо медленно. Потом в ванной зашумела вода. Похоже, Даша пошла мыться. Думаешь пошла? Она ведь только что пластом лежала. Семен решил на всякий случай разогреть остывшее жаркое и включил газ под сковородкой. Шум воды в ванной стих и через минуту на кухню вошла Даша. Она была босиком, в шортах и блузке.

— Смотри, как новенькая, — весело сказала она, поворачиваясь перед Семеном как на демонстрации мод.

От синяка под глазом не осталось и следа.

— А грудь?

— Порядок. Залатала. О, ты уже разогрел. И не подгорело. Ну, ты гигант. Будем праздновать победу. Так. Сковородку на стол. Будем есть со сковородки. Я в детстве очень любила есть жареную картошку прямо со сковородки. У тебя есть подставка? Все. За стол!

Она действительно была как новенькая. Сели за стол.

— Открывай вино. Это настоящее Тауриканское. Никакой не суррогат. Ой, извини. Ты же не умеешь.

Она взяла бутылку, сделала неуловимое движение и бутылка открылась.

— Наливай!

Зазвенел телефон.

— Да, слушаю, Савельева — ответила Даша.

— Даша, ты где? — спросил мужской голос.

— Отдыхаю.

— Мне сообщили, что на RX-3152 ты попала в эпицентр. Ты в порядке?

— Все в порядке, Марк, спасибо.

— Почему не обратилась в лазарет?

Даша промолчала.

— Чтобы сегодня же обследовалась в лазарете.

— Но, Марк…

— Никаких «но», это приказ. И еще: совещание по RX-3152 у меня через 20 минут.

— Может, без меня?

— Не получится, ты основной участник событий. Все, конец.

Даша виновато посмотрела на Семена, мол, вот видишь.

— Давай выпьем — за встречу.

Они чокнулись. Даша пригубила вино, удовлетворенно поцокала языком, качая головой. Семен отхлебнул, не почувствовав никакого особого вкуса. У него пропало всякое настроение. Некоторое время они молчали.