Победа разума - страница 9

Она снова кивнула, встала из-за стола и пошла к шкафу. На ней была блузка, умопомрачительно короткая юбка и туфли на высоких каблуках. Несколько секунд Семен смотрел на неспешно переступающие безупречно-стройные ноги и покачивающиеся бедра, пока не сообразил, что это она нарочно демонстрирует ему свои прелести.

— Тебе холодную или теплую?

— Теплую. Лучше жажду утоляет.

Она вернулась к столику с большой пластиковой бутылкой и стаканом, села во второе кресло. Выпив два стакана воды, Семен почувствовал себя лучше.

— Послушай, ни черта не помню.

— Ты принес сюда Роберто без сознания. Он был сильно покалечен, как будто на него обрушился Эмпайер Стейт Билдинг. Так, кажется, на LZ-3728 называется самое высокое здание?

— И на кого я был похож?

Она почему-то весело засмеялась, дразня его ослепительно-белыми зубами.

— Пожалуй, на буйвола. Глаза кровью налитые и ничего не говоришь, только мычишь.

Семен весь покрылся холодным липким потом.

— Да не расстраивайся, конечно, хорош ты был. Чертова чешуя клочьями висит, а ты крепко стоишь на двух ногах, и Роберто на плече лежит.

— На двух?

Она снова засмеялась. Час от часу не легче. Семен представил себе быка, стоящего на задних ногах, вместо шкуры висящая клочьями крупная рыбья чешуя, а, зацепившись одеждой за рога, висит Роберто. Его стало мутить. Он налил себе стакан воды.

— Да не убивайся ты так. Все обойдется. Ты был не отразим, — сказала она и стрельнула в него глазами.

«Не иначе, как ведьма. Ишь как глазами сверлит, аж мурашки по телу бегают», — думал Семен, жадно поглощая воду.

— Ты тогда уже без пояса был. Вообще было не понятно, как ты сюда без пояса добрался. Все от ужаса онемели, а ты стоишь, как ни в чем не бывало, озираешься по сторонам, но ни слова сказать не можешь — и она снова засмеялась — Только потом сообразили, что с перепугу линг забыли настроить. Ты постарайся вспомнить, что с вами было-то, пока шеф не позвал.

Ничего не вспоминалось. Потом как из тумана всплыла картина какого-то не то ресторана, не то кафе. Столы перевернуты, на полу валяется битая посуда. Потное возбужденное лицо вчерашнего гостя Роберто и его слова:

— Ну, ты, Семка, в драке сущий дьявол.

Кажется, было еще несколько драк, да и немудрено, руки-то вон как ободраны.

— Ну что, припомнил? Наверняка, замешаны женщины.

Глаза ее горели любопытством. Сморщив кислую мину, Семен отрицательно покачал головой. Да, может, все просто решается: треснули Роберто в драке оглоблей по спине, он и скис, а Семен его принес. Только вот куда принес-то?

— Попытайся вспомнить. Я помогу, — она смотрела ему в глаза.

Огромные черные глаза притягивали как магнитом. Семен чувствовал, что тонет в бездонной черной пустоте.

Вокруг все горело и рушилось, как на картине «Последний день Помпеи». Он где-то видел такую картину. Говорили, что это извержение какого-то вулкана. Только на картине было полно народу, а тут ни души. Он был один одинешенек с Роберто, лежащим у него на плече. Роберто что-то невнятно бормотал. Наконец до Семена дошел смысл его слов. «Надо сматываться отсюда… нажми на аметист, перстень — это не перстень, а… сильнее жми, не бойся …». На левой руке Роберто перстень с большим камнем. Семен нажал на камень так, что острая грань больно врезалась в палец. Что-то взорвалось. Нет, скорее раскололось. У Семена закружилась голова.

— Ну, как?

Семен посмотрел на большой палец правой руки и похолодел, — на подушечке была глубокая свежая рана.

— Ну, что ты как ребенок. Дай сюда, — она взяла его руку.

Что-то больно кольнуло, и рана исчезла. «У, ведьма. Ишь, что делает, прямо оторопь берет».

— Люся, пусть Семен заходит.

— Хорошо, Марк, — ответила Люся и шепотом добавила, — держись, удачи тебе.

Кабинет оказался просторный, больше, чем у директора завода. Марк встал из-за стола. Был он среднего роста, на вид лет тридцати. На сатану не похож, только Семен слышал, что он запросто может принимать любой облик.

— Присаживайся.

Он указал на круглый журнальный столик в углу кабинета, вокруг которого стояли четыре кресла. Семен осмотрелся. В кабинете стояли еще два стула, приставленные к столу. Вся центральная часть кабинета была пустой.