Победить судьбу - страница 21

Джейн едва сдерживала слезы. Фрэнк замолчал. Они долго сидели, не разговаривая, пока Джейн не убедилась, что обрушившийся на Фрэнка мучительный кошмар рассеялся. Не без моего участия, подумала она с легкой гордостью.

Интересно, размышлял Фрэнк, существует ли какая-нибудь связь между улучшением моего самочувствия и изменившимся ко мне отношением Джейн?

Он твердо знал, что не станет больше притворяться озлобленным чудищем, ломать недостойную комедию и отталкивать от себя прелестную девушку.

Но одно дело решить и совсем другое — поступить в соответствии со своим решением. Снова начались мучительные раздумья. Фрэнку казалось: будь он здоров, то сумел бы не поддаться очарованию златокудрой сирены и давно оставил бы гостеприимный дом мистера Ренкли, чтобы отомстить ненавистному Рамиро, кровавому символу войны.

В четверг после разговора по телефону Мартин выглядел довольно угрюмым.

— Папа, что-нибудь случилось?

— Боюсь, твоему старику снова придется лететь в Перт.

— Но ведь ты только что оттуда!

— Неожиданно возникла проблема с филиалом нашего банка. Мне нужно лично переговорить с налоговой инспекцией. — Он взглянул на часы. — Ближайший рейс через три часа. Ты можешь подвезти меня? Ненавижу оставлять машину в аэропорту, если не знаю точно, когда вернусь. Возможно, и Фрэнк захочет прокатиться с нами, кстати, составит тебе компанию на обратном пути.

— Я с удовольствием, если, конечно, Фрэнк в состоянии поехать, — отозвалась Джейн.

Нет! — приказывал разум. Фрэнк испытывал страх при одной мысли оказаться в опасной близости от Джейн. Но сердце опередило рассудок.

— Да! — вырвалось из его уст. — Мне бы хотелось поехать…

— А я и не сомневался, что тебе захочется прокатиться, — бросил довольный Мартин. — Правда, Уильям предупредил, что ты очень нервничаешь в автомобиле, особенно на большой скорости.

На обратном пути из аэропорта Фрэнк сел рядом с Джейн и понял, что Уильям был прав, — ему стало душно. Он опустил стекло, подставил бледное лицо ветру и неотрывно смотрел на стремительно несущуюся навстречу череду коттеджей, ухоженных палисадников, живых изгородей.

Джейн Ренкли мастерски вела роскошный лимузин. В машине царило молчание, но оно не было тягостным.

— Справишься? — заботливо спросила Джейн, когда они въехали в гараж.

— Попробую, — спокойно ответил Фрэнк, открывая дверцу.

Готовая помочь, Джейн уже стояла рядом, протягивая руку. Не надо, не искушай судьбу, подсказывал недремлющий разум, но… напрасно. Не раздумывая, он принял ее помощь и с легкостью встал на ноги.

— Спасибо, Джейн.

Выбравшись из машины, Фрэнк не отпустил ее руку, лишь сильнее сжал пальцы и… Произошло непредвиденное — пламя всепоглощающей страсти обожгло молодых людей. Джейн затрепетала. В ней мгновенно проснулась пылкая, наделенная бурным темпераментом, чувственная женщина.

Что со мной происходит? — с замиранием сердца думала Джейн, помимо собственной воли прижимаясь к Фрэнку. А он замер, раздираемый самыми противоречивыми чувствами. Он понял, сколь велика власть зрелого мужчины над этой хрупкой пленительной девушкой. Как хотелось бы стиснуть ее в объятиях, припасть к нежным, зовущим губам…

Но у него нет права на это. Долг, обязательства перед собой — вот что самое главное. Стараясь не смотреть в янтарные глаза Джейн, которые молили не отталкивать ее, он бережно отстранил раскрасневшуюся, трепещущую от неосознанного желания девушку.

И тут же свело мышцы больной ноги. Слава Богу, подумал Фрэнк, оказывается, боль может быть спасительной.

— Мне больно, — простонал он.

— Боже, прости меня, Фрэнк, — испуганно прошептала Джейн, готовая пасть перед ним на колени.

— Исчезни на минутку, — процедил он сквозь зубы.

Не сказав ни слова, Джейн бросилась в дом.

Фрэнк с облегчением прислонился к капоту. Ты сошел с ума, Беррингтон, забыл, кто она и кто ты. Мартин Ренкли считает, что обязан тебе жизнью, но это не предполагает романа с его единственной дочерью в качестве награды. Так что держи себя в руках, Беррингтон, не уподобляйся слюнявому подростку, изнывающему от вожделения. Джейн слишком молода, не то что ты, со своей измученной душой, состарившейся за последние месяцы на десятилетия.