Побег из Брюха Паука - страница 7
Я вошел в Паучье Брюхо.
В Малом Помещении №2 сидит Хэзер.
— В этот раз, — говорит Абнести, по запросу Протокольного Комитета, вместо того чтобы я спрашивал какой из девушек дать Darkenfloxx>TM, что комитет посчитал слишком субъективным, мы дадим Darkenfloxx>TM одной из них, и тут не важно, что ты скажешь. И тогда уже посмотрим на твою реакцию. Как и вчера, мы тебе введём смесь из… Верлен? Верлен? Ты где? Ты тут? Как там было? Что в протоколе?
— Verbaluce>TM, VeriTalk>TM, ChatEase>TM, — отвечает Верлен по громкой связи.
— Точно, — говорит Абнести. — Ты пополнил мобипак? У него с количеством всё в порядке?
— Пополнил, — говорит Верлен. — Пока он спал. Я ведь тебе уже говорил, что сделал это.
— А у неё? — спрашивает Абнести. — Её мобипак пополнил? У неё количества хватает?
— Ты же рядом со мной стоял и всё видел, Рэй, — отвечает Верлен.
— Джефф, извини, — Абнести обращается ко мне. — У нас тут сегодня небольшая напряжённость. Не самый простой день будет.
— Я не хочу, чтобы ты давал Darkenfloxx>TM Хэзер, — говорю я.
— Интересно, — говорит он. — Потому что ты её любишь?
— Нет, — говорю я. — Я не хочу чтобы ты кому-либо давал Darkenfloxx>TM.
— Понимаю тебя, — говорит он. — Это так мило. Но всё же: этот Подтверждающий Эксперимент как-то связан с тем, что хочешь ты? Не сильно. Он связан с тем, что мы будем записывать то, что ты будешь говорить когда будешь наблюдать за Хэзер под воздействием Darkenfloxx>TM. В течение пяти минут. Пятиминутный эксперимент. Поехали. Даю лекарство?
Я не говорю подтверждаю.
— Вообще-то, ты должен гордиться, — говорит Абнести. — Мы выбрали не Рогана или Кита. Нет. Мы решили, что твой уровень словесной речи больше подходит под наши нужды.
Я не говорю подтверждаю.
— Почему ты так защищаешь Хэзер? — говорит Абнести. — Можно подумать, что ты всё ещё любишь её.
— Нет, — говорю я.
— Ты вообще её ситуацию знаешь? — спрашивает он. — Не знаешь. Официально и не можешь знать. Связана ли она с алкоголем, бандами, убийством несовершеннолетних? Не могу сказать. Могу ли я намекнуть, пусть совсем вскользь, что её прошлое, жестокое и мрачное, мягко говоря не включало в себя собаку под именем Ласси и семейные застольные разговоры о Библии и бабушку, корпящую над вышивкой, закутавшуюся в плед у щёлкающего камина. Могу ли я намекнуть, что если бы ты знал прошлое Хэзер, идея на миг заставить Хэзер испытать тоску, тошноту и ужас, не казалась бы тебе худшей идеей в мире? Но, к сожалению, я не могу этого сделать.
— Хорошо, хорошо, — говорю я.
— Ты же меня знаешь, — говорит он. — Сколько у меня детишек?
— Пять, — отвечаю я.
— И как их зовут? — спрашивает он.
— Мик, Тодд, Кэрен, Лиза, Фиби, — отвечаю я.
— Я что, монстр? — спрашивает он. — Я разве не помню дни рождения каждого, кто здесь находится? Или если у кого-то вдруг обнаруживается грибковое воспаление в паховой области в воскресенье, я разве не прошу кое-кого съездить в аптеку за рецептурным лекарством, за которое плачу из своего кармана?
Да, в тот раз он неплохо поступил, но то, что он это сейчас вспоминает выглядело не очень профессионально.
— Джефф, — говорит Абнести. — Что ты хочешь от меня услышать? Ты хочешь чтобы я сказал, что мы можем отменить твои пятницы? Я ведь это легко могу сказать.
Это было ударом исподтишка. Пятницы для меня очень много значили. По пятницам у меня скайп-звонок с мамой.
— Сколько мы тебе даём? — спрашивает Абнести.
— Пять минут, — отвечаю я.
— Думаю, мы вполне можем давать десять, — говорит Абнести.
У мамы сердце кровью обливалось каждый раз, когда у нас заканчивалось время. Она чуть не умерла, когда они арестовали меня. Она чуть не умерла во время суда. Потратила все свои сбережения, чтобы меня перевели из настоящей тюрьмы в это место. Когда я был ребенком, у нее были длинные каштановые волосы, ниже пояса. Она их срезала во время суда. Затем они поседели. Теперь это был белый пучок размером с шапочку.
— Включаю подачу? — спрашивает Абнести.
— Подтверждаю, — отвечаю я.
— Подтверждаешь препарат для улучшения работы речевых центров? — спрашивает он.
— Хорошо, — говорю я.
— Хэзер, привет! — говорит он.