Побеждает любовь - страница 15
Глебов повернулся к Стешке:
— Тебе, Стеша, природа многое дала, и с тебя особый спрос, а ты куда-то бежать хочешь. Зачем? Ты поле знаешь, ты лучшая звеньевая у себя в колхозе, а тебе лет еще мало. Образование маленькое, а ты уже на пашне волшебник. Как же ты мечтаешь куда-то уехать? Учись дальше, изучай культуры, землю, и ты научишься ею повелевать. Не бежать тебе, Стеша, надо, а учиться.
Она молчала, только ее большие светлые глаза стали совсем черными, а Глебов уже обращается ко мне:
— А ты, Даша, по-моему, машины любишь. Не ошибаюсь я?
— Не ошибаетесь, а откуда вы знаете?
— Вижу я, как ты у трактора Васи Лаврухина вертишься, и не Вася тебе нужен, — улыбнулся Глебов, — а машина. Видел, как ты сидела на тракторе да за руль держалась. Ох, и счастливое же лицо было у тебя! Понял я — машину ты любишь. Правильно говорю я?
— Правильно.
— Так почему же тебе не стать трактористкой?
— Мне? — поразилась я.
— Тебе, а почему бы и нет? Давайте, девчата, смелее дерзайте! Девушка-трактористка — разве плохо, а? Интересно-то как! Подумайте. Не робейте, настойчивыми будьте, мы вам поможем.
Мысль стать трактористкой настолько меня ошеломила, что я даже дома ничего не сказала об этом.
Мне было лет девять, когда в село Старое пришел первый трактор. Это был «Фордзон», небольшая и малосильная машина. Но тогда она казалась нам огромной и могучей. Трактор важно шел по главной улице села, а мы, дети, гурьбой бежали за ним. Потом решили мы помериться с ним силой. Тракторист согласился.
— Что ж, давайте, моя машина этого не боится.
Привязал он крепкую веревку к скобе, за которую прикреплялся двухлемешный плуг, и вся наша большая ватага ухватилась за ее конец. Тянули мы ее изо всех сил, упирались, а трактор шел и шел себе вперед.
Тут и взрослых взял азарт. Человек десять крепких и здоровых мужчин ухватились за веревку, тянут ее назад, что есть сил, а трактор даже не дрогнул, спокойно и упрямо шел вперед. И вот с тех пор зародился у меня интерес к машинам. Но мне и в голову даже не могла прийти такая мысль — стать трактористкой, и предложи мне это кто-нибудь другой, а не Глебов, я бы только рассмеялась.
Наша Рыбновская МТС была организована в 1932 году у шоссейной дороги Москва-Рязань.
Открытие машинно-тракторной станции было настоящим праздником для колхозов. С ней они связывали большие надежды. Не хватало лошадей, а среди тех, что имелись, было много так называемых «ниже нижесредней упитанности».
Теперь каждый колхоз стремился заполучить как можно больше машин из МТС и как можно раньше, чтобы в самые лучшие сроки закончить полевые работы.
Стешка очень быстро сдружилась с трактористами. Знала к ним подход. Забежит на МТС, пошутит, посмеется, а рано утром, глядь, и трактор у нее на поле работает. Пока разберутся, кто прислал, да кто велел, — а поле уже вспахано и без всяких огрехов.
Как-то вечером забежала ко мне Стешка, вызвала на улицу.
— Идем завтра утром в МТС.
— Зачем?
— У меня дело к Гришке-трактористу, а ты на жизнь ихнюю посмотришь, тебе же интересно.
— Интересно. А с работой как?
— А ты мигом своих расставь, да бегом ко мне, а там недалече и МТС.
Всю дорогу в МТС я волновалась, мне казалось, что все сразу поймут, что мечтаю я стать трактористкой, и будут надо мной смеяться. А Стеша мне толковала, что хочет, чтобы Гришка на своем тракторе какую-то работу ей сделал, и все прикидывала, когда он сможет ей помочь.
Только вошли мы в МТС, кто-то уже кричит:
— Рыжая, привет, чего давно не была?
И Стешка тут же пропала. Она здесь была своей, а я осталась одна. Кто-то, проходя мимо меня, спросил:
— А это чья? Почему тут?
Ему ответили, что я со Стешей пришла, и больше уже никто не обращал на меня внимания. Я освоилась, подошла к машинам и стала смотреть, как их ремонтируют, и совсем забыла о времени, мне было очень интересно.
Но вот послышался взрыв смеха и звонкий веселый голос Стешки. Я пошла на этот голос и вскоре увидела группу трактористов, в их кругу Стешку. Она задорно плясала в своих стареньких лаптях и пела развеселую частушку про лентяя тракториста, растяпу и неряху, все смеялись и с восхищением смотрели на Стешку. А та вовсю плясала, копна ее густых рыжих волос разметалась во все стороны, и лицо ее среди этих рыжих волн казалось позолоченным, огромные глаза блестели, искрились, смеялись.