Поцелуй гадюки (ЛП) - страница 31

— Так поздно? — спросил из-за ворот один из них. Он выглядел старше, крепкий мужчина с аккуратной бородкой и скрещенными на груди руками, иссечёнными бледными шрамами: закалённый ветеран.

— Я задержался, — Арвин примирительно развёл руками. Он достал рекомендательное письмо, которое ему вручил Танджу — письмо, написанное одним из писцов Леди Дедианы и скрепленное гербовой печатью Дома Экстаминос: долото каменщика и корабли по обеим сторонам волнистой линии, изображающей змею. — Может, хотя бы покажете письмо послу Экстаминосу и спросите, готов ли он меня принять?

Бородатый стражник вытянул покрытую шрамами руку; Арвин просунул письмо сквозь прутья решётки. Как только письмо было передано, другой стражник — худой молодой человек с выступающим, покрасневшим от холода носом — стоял у ворот, ожидая приказа. Арвин слышал, как стучат его зубы.

— Не самая удачная ночка торчать на улице, — сказал псион. — Ни разу не видел такой холодной зимы.

Стражник кивнул.

— Да. Хотя уж лучше служить здесь, чем на галере. Он перевёл взгляд на лицо Арвина. — Что с тобой произошло?

Арвин дотронулся раны на щеке, всё ещё красной, но уже начавшей покрываться корочкой. Этим утром он не брился, и скорее всего не будет ближайшие несколько дней.

— Происшествие на реке, — ответил он. — Нас атаковала нага.

Глаза молодого расширились.

— Так вот что тебя задержало?

Он собирался было сказать что-то ещё, но тут вернулся старший напарник.

— Посол примет вас завтра утром, — объявил он, возвращая письмо Арвину.

— Но я приехал издалека, — возразил тот. — У меня срочное дело.

— Утром, — твёрдо ответил ветеран.

Арвин молча проклял вора, из-за которого был вынужден задержаться. Барон Крушила ожидал Арвина во дворце к завтрашнему утру, и — насколько было известно псиону — был не из тех, кто наделён терпением. Арвин надеялся расспросить Дметрио этим вечером. Если тот собирался идти спать, так было бы даже лучше: проще было бы наложить на него очарование.

— Я понимаю, что уже поздний час, — сказал Арвин, одновременно активируя магию очарования на бородатого стражника. — Но утром у меня не будет времени вернуться сюда. Я лишь перекинусь парой слов с послом и уйду, — он улыбнулся и вынул из сапога мешочек с деньгами. — Понимаю, он рассердится, что вы беспокоите его второй раз, но я готов компенсировать хлопоты. Прошу, позвольте мне переговорить с ним. Сегодня.

Ветеран наклонил голову — затем тряхнул ей, будто очнулся от дремоты.

— Нет, — решительно произнёс он.

Арвин выругался про себя. Сила духа стражника, похоже, была столь же тверда, как и его тело.

Молодой с жадностью уставился на мешочек Арвина.

— Сержант, — проговорил он тихим голосом. — Может, мы просто…

— Нет, Рилис, — сержант положил руку на рукоять меча и упёрся взглядом в Арвина. — Торговец может прийти утром, как все нормальные люди… или пусть вообще не приходит.

Арвин убрал руку с кошелька.

— Что ж, значит утром, — со вздохом произнёс он. — Ладно, тогда скажите хотя бы, где тут найти приличную гостиницу?

Следующим утром Арвин проснулся задолго до рассвета. Он надел свой лучший наряд и наскоро позавтракал жареным сыром с толстым ломтём хрустящего хлеба. От предложенного трактирщиком эля он отказался; сегодня ему нужна была ясная голова.

Он вышел на улицу. Лёгкие наполнились морозным колючим воздухом. На востоке сквозь облака пробивалась розоватая заря. За ночь выпал снег; редкие хлопья до сих пор падали с неба. Арвин зашагал по улице, похрустывая снегом под ногами. Торговцы уже открывали ставни лавочек, мальчишки разжигали огни в печах наполненных глинтвейном телег, мужчины тащили на плечах тяжёлые мешки, разнося ранние грузы по заведениям и жилым домам. Эти люди выполняли рабскую работу, однако ни на одном из них не было видно клейма с буквой «Р».

Насколько было известно Арвину, рабство в Сеспече существовало, однако масштабы его были весьма скромными. Те немногочисленные рабы, жившие в баронстве, были привезены в Сеспеч их хозяевами. Но одно дело было слышать, и другое — видеть это своими глазами. Довольно непривычно было ходить по улице, наводнённой свободными людьми. Ещё более непривычным было отсутствие над головой виадуков — сверху над улицами не было ничего, кроме неба. Наверно впервые в жизни Арвин шёл по улице, не испытывая подсознательной необходимости хоть немного, да сгорбиться, к чему были привычны люди Хлондета — постоянное осознание того, что над головой по виадукам скользят юань-ти создавало психологическое давление и заставляло пригибать голову. Здесь же Арвин чувствовал себя спокойнее, увереннее и легче.