Поцелуй Лилит - страница 7

— Безумие просто какое-то, — рассмеявшись, произнес Мигель, — Давайте так — я спокойно покину этот кабинет, а вы просто забудете о моем существовании, — эти слова были встречены ухмылками на лицах большинства присутствующих в комнате людей.

— Что, сынок, ты, верно, думаешь, что наступил в грязь, а теперь можешь просто почистить ботинки и пойти дальше? — бросил незнакомец, сидевший рядом с Корнелио.

Даже в низком кресле этот человек казался великаном. Очень высокий, сутулый, пепельно-белокурый, с очень длинным лицом — этот человек напоминал героя германских преданий. Фрэнк Мюллер вырос в семье бедных фермеров из Оклахомы. До Второй мировой ему доводилось примерять маски и отгонщика скота, и сезонного батрака, и машиниста на линии городского трамвая в Чикаго. Отправившись добровольцем на Западный фронт в сорок четвертом, он был ранен в голову осколком немецкого снаряда, навсегда изменившим его образ жизни — после этого увечья глаза Мюллера не могли нормально воспринимать любой свет, ярче настольной лампы. Этот человек, в любую погоду и в любом помещении надевавший тёмные солнцезащитные очки, поднялся на том, что на протяжении десятка лет создавал сеть питейных заведений в Северной Мексике, вдоль границы с США, рассчитанных на разного рода искателей приключений и дешевого алкоголя. В середине пятидесятых, Мюллер, оказавшись на краю пропасти, выбрав союз с более сильными хищниками, попал в тень… в тень Лукаса Дженовезе.

— Конечно, Микель, может быть, мне не удастся отправить тебя на четыре года за решетку, но ты, всё равно, проиграешь, — продолжил, с заметной отдышкой, Корнелио. — Допустим, ты успеешь найти хорошего адвоката, а он, конечно же, сможет подготовить удачную линию защиты, но, Массиньи, — на лице окружного прокурора появилась улыбка. — Пока ты будешь этим заниматься, ты потеряешь всех своих клиентов, твой арендодатель разорвет старое соглашение, а возможности выехать из страны, например, в Марсель, к родителям, у тебя не будет. Пока ты будешь воевать с нами, и с законом, твоя репутация не упадет — она просто… исчезнет, — вздохнув, Корнелио продолжил. — Твой мир стоит на трех хрустальных столпах, а ты этого даже не замечаешь.

— Знаешь, Микель, а я не люблю угрозы, — вмешался Лукас Дженовезе. — Я предлагаю тебе тридцать пять тысяч долларов за выполнение этого задания.

— Пятьдесят тысяч, — Мигель пытался прочитать выжидающий взгляд собеседника. — И он сжигает папку с теми занимательными бумагами, — Массиньи кивнул на Корнелио.

— Двадцать тысяч американских долларов и двадцать тысяч английских фунтов… и он сжигает бумаги.

— Жаль, в Европе сейчас в обороте немало фальшивых фунтов, — покачал головой Мигель, — Двадцать тысяч долларов и тридцать тысяч швейцарских франков, — после этих слов, расплывшись в улыбке, его собеседник протянул ему руку.

Двойственные чувства Мигель испытывал к Дженовезе и разномастной компании, окружающей его. С одной стороны, они казались беспринципными и бестактными людьми, открыто заявляющими о своем всевластии, и готовыми с легкостью разрушить чужую жизнь. С другой же стороны, он, словно против своего желания, воспринимал их как обыкновенных заказчиков.

— Надеюсь, ты понимаешь многогранность своего задания, но, впрочем… — Дженовезе улыбнулся, ожидая увидеть реакцию своего собеседника. — Ты получишь за задание, которое займет у тебя не более двух-трех недель, столько же, сколько мой юрист получает за один год. Поэтому, сынок, достойная награда за успех твоих стараний должна уничтожить все сомнения.

Массиньи выжидающе молчал, наблюдая за реакцией людей, сидевших в помещении. Эту партию он проиграл еще до того, как, в начале беседы, понял, что у него нет, не было и не будет возможности удержать хоть какую-то инициативу в общении с оппонентами. Теперь же он боялся новых, непозволительных ошибок.

— Ты, верно, сынок, ждешь дальнейших инструкций, — продолжил Дженовезе, — Мы даем тебе один день — воскресенье. Это поможет тебе собраться с мыслями и подготовиться к делу. В понедельник, в семь утра, ты должен будешь явиться к пассажирскому терминалу аэропорта. Там тебя передадут человеку, ведающему всеми тонкостями задания.