Поцелуй среди песчаных дюн - страница 14
Блейн Спенсер все говорил и говорил, но Мила уже не слушала.
– Подожди, папа. Ты летишь сюда?
– Серьезно, я бы не удивился, если бы она забронировала нам отель в Мельбурне вместо Перта. Все крупные города для нее одинаковы…
Он наконец-то осознал, о чем спрашивала Мила.
– Да, – ответил он, словно встреча с дочерью впервые за шесть лет была чем-то совершенно обычным, чтобы лишь мельком вклиниться в разговор. – Всего на одну ночь, – пояснил он.
Вполне в его духе: отец ни за что не продлил бы визит ради общения с дочерью.
– Понятно… – протянула Мила. Ей нечего было сказать.
– Если хочешь пообщаться, приходи на премьеру, – добавил он. – Завтра утром у меня интервью на радио, а потом большую часть дня мне придется проспать. Ты ведь знаешь, я совсем не могу спать в самолете.
Она не знала. Она вообще его не знала.
– Значит, если я не попаду на премьеру, мы не увидимся?
– Нет. Прости, милая. На этот раз я не могу остаться.
Ну вот, начинается…
– Уже стартовала подготовка к съемкам моего следующего проекта. Пора приступать к работе!
Мила надолго замолчала. С языка уже рвались не самые вежливые слова. Приглашение, сделанное в последнюю минуту, то, что он умудрился переложить ответственность за их встречу на ее плечи, совершенно не поинтересовался ее планами на уик-энд… Да и вообще всей ее жизнью.
Что тут, собственно говоря, нового?
Если – каким-то чудом – Блейн узнал бы номер Айви или Эйприл, и кто-то из них не успел бы вовремя повесить трубку, сестры отреагировали бы на это с позволения сказать приглашение однозначно.
Словом «нет». Очень ясным, очень четким. Твердым «нет», за которым скрывалось бы что-то вроде «Я лучше отдраю туалет, чем потрачу время на тебя!».
Они обе пришли бы в ярость даже от того, что Мила допускала встречу с ним. Даже от того, что она ответила на его звонок.
Звяканье дверного колокольчика на миг отвлекло Милу от разговора с отцом.
Это пришел Себ. А кто же еще?
Он жестом дал понять, что подождет снаружи, но Мила вскинула руку, прося его остаться. Телефонный разговор не занял бы много времени.
– Пусть Серена пришлет мне подробности по электронной почте, – решилась Мила.
– Так ты придешь?
Вот в чем было дело. Вот причина, по которой она в любую минуту готова была бежать на премьеру отца. Это самое мизерное предположение, что его мог волновать ее отказ увидеться с ним. Намек на то, что он искренне хотел встретиться с младшей дочерью.
В конце концов, для чего еще он пригласил бы ее?
Тьфу, она ведь столько раз зарекалась от этого!
Но она ничего не могла с собой поделать…
– Увидимся завтра, – начала Мила, но отец уже вернул трубку своей ассистентке. Мила с досадой покачала головой, но не могла не улыбнуться при виде Себа.
– Кто это был? – спросил он, подходя к прилавку.
За спиной Мила услышала знакомый скрип и стук задней двери мастерской, возвестивший о приходе Шери.
– Папа, – просто ответила Мила. Она подумывала солгать Себу – темы о неполных семьях и родителях-авантюристах как-то не подходили их легкомысленным беседам. Но, с другой стороны, – это ведь был Себ.
Интересно, а как он отреагирует на то, что она все еще общалась со своим отцом? Разозлится, как Айви и Эйприл?
Себ знал всю историю. Он наблюдал печальные последствия выходок Блейна Спенсера, выслушивал жаркие речи Милы и однажды – в тот ужасный шестнадцатый день рождения – стойко вынес поток ее слез и готическую подводку для глаз на своей футболке, пока Мила отчаянно цеплялась за него со Стеф.
Она ожидала увидеть жалость. Жалость к женщине, которая – в свои почти тридцать – в эмоциональном развитии ушла не так далеко от себя шестнадцатилетней. По крайней мере, в том, что касалось ее отца.
Он был бы прав и в жалости, и в злости. Мила и сама злилась на себя.
– Готова идти? – вместо этого спросил Себ. – Умираю с голоду.
А потом он улыбнулся. И в этой улыбке было понимание – и ни капли осуждения, гнева.
Именно то, что ей так сейчас требовалось.
Как и ланч, проведенный за рассматриванием витрин по дороге, поеданием бразильских хот-догов с колбасой чоризо и разговорами о всяких пустяках.
До тех пор, пока они не вернулись к магазину Милы, откуда уже доносилась болтовня ее учеников.