Поцелуй ведьм - страница 4
Елена приподняла голову и, словно кинжалом полоснула, глянула в глаза похитительницы. Их почти не было видно, но девушка знала, что в них, кроме злобы, ничего не найдет.
— Что я тебе сделала? — голосом, в котором звякнул металл, еще раз спросила Елена.
— Для начала, меня зовут Саша, но для тебя — Александра.
Присев на корточки перед жертвой, сжав двумя пальцами щеки Елены, «пантера» продолжала глумиться:
— Закрой свою пасть, говорю!
Удар, удар и еще раз удар по лицу последовали за полными ненависти и яда словами Саши. Боль током ударила через все тело.
«Плакать? Ну, нет!», — глаза Елены даже не стали влажными. Она не могла доставить этой крашеной кукле такое удовольствие. Ни единой слезинки!
Девушка вновь подняла голову и взглянула на «пантеру», рядом с которой стояли двое. Они молча смотрели на Елену и даже не пытались сделать хоть что-то, чтобы избавить ее от побоев. Видимо, это были подружки.
— Знаешь, Лена, я живу здесь уже пятнадцать лет. В детстве меня бросили в эту «тюрьму»… — Саша помолчала, а потом продолжила, подпустив в голосе нотки грусти: — Я «гнила» здесь долгие пятнадцать лет…
Словно маятник, Саша начала ходить из стороны в сторону — так учитель двигается перед классом, излагая материал урока. «Пантера» рассказывала о своей школе жизни.
— Все это время Елизавета Александровна твердила только о тебе, хотя не видела тебя ни разу в жизни. — Потом резко повернулась и остановилась: — Где ты была? Где?! — схватив Елену за волосы, Саша зажала голову девушки так, чтобы видеть ее глаза.
Они встретились взглядами, словно сшиблись, звякнув лезвиями, два клинка. У обеих глаза были наполнены яростью, болью, обидой.
— Где ты была, когда она смертельно заболела, и лишь чудо помогло ей встать на ноги. Я-то была рядом в самые трудные для нее минуты!
— Дома — там, где тебе не быть никогда! — закипая, выкрикнула Елена и плюнула мучительнице в лицо. И сразу пожалела об этом…
— Издеваешься? — взвизгнула та, вытирая лицо.
Удары ногой были беспорядочны и очень болезненны — девчонка не выбирала места, по которым била изо всех сил. Елена скрючилась, стараясь прикрыть голову и живот. Холод земли спасал от беспамятства — молить о пощаде девушка не собиралась. Запах сырости и травы забивал дыхание. Боль пронизывала все тело и казалась непереносимой.
— Ну что, нравится? — с усмешкой произнесла Александра. Затем, обернувшись назад, сказала:
— Девочки, вы свободны, дальше я сама.
Две тени, так и не показавшие своих лиц, скрылись во мраке.
— Больно? Понимаю. Мне тоже больно потерять единственного близкого человека — свою семью. Ведь я была на полпути, чтобы стать дочерью Лизы, и тут появилась ты. Я не хочу снова перейти в разряд отбросов общества — стать никем и ничем.
Резко похолодало. Осенний ветер носил кругами листья по земле, полная луна холодно и насмешливо наблюдала сверху, зависнув в черном небе.
Елена пробормотала, с трудом двигая распухшими губами:
— Мне ничего не нужно от Елизаветы. Не нужны ее деньги, дом, забота!
— А мне нужна ее забота, ее любовь! Ты приехала, чтобы все разрушить! Да я убить тебя готова! — в словах Александры было столько отчаянья, что Елена на секунды пропала куда-то из этого мира, а затем снова вернулась.
— У тебя есть два дня, чтобы убраться из этого города. Надеюсь, что ты примерзнешь навсегда к этой земле, или тебя загрызут сторожевые псы… — Александра резко развернулась и скрылась в темноте, оставив Елену на холодной земле одну, связанную.
Немало сил и времени ушло, пока Елена, изрезав веревку ногтями и изломав их при этом почти все, освободилась. Это было не так-то просто.
Двигаясь от одного фонарного столба к другому, девушка добралась до парадного входа в дом. Высокие, столетние, с развесистыми кронами деревья парка наводили страх. Фонтан бил струей воды, издавая при этом жуткий звук, вызывавший неприятные ощущения.
Боль в костях, усталость, горечь унижения, страх, ненависть — все это густым комом клокотало в душе и заставляло двигаться. Осмотревшись вокруг, она заметила, что окно, которое вело в подвал здания, открыто. Днем из-за высокой травы его не было трудно заметить, а сейчас свет фонаря освещал этот «вход». Это был единственный путь спасения для нее, ведь все двери оказались запертыми.