Поцелуй воина - страница 32

Она смотрела на него, как будто сдирая с него слои кожи, мышц и костей, пока Габриэль не почувствовал себя обнаженным до самой души – если она у него была. Ощущение, что она может видеть так глубоко, нервировало его. Его сердце все еще учащенно билось из-за того, что он проснулся и увидел Аду склонившейся над какими-то таинственными вещами. Беспечный болван, надо было проверить ее сумку. Но он и так уже слишком много вмешивался в ее личную жизнь.

– И ты знаешь таких людей? – спросил он. – Ученых и богословов?

Когда он в последний раз видел ее, она была ведьмой, безумной и растрепанной. Сейчас ее волосы, кое-как заплетенные в косу, тяжело свисали с плеча. Темно-красное платье резко контрастировало с бледной кожей, но выглядела она совершенно здравой. И это пугало. Глаза цвета полуденного неба продолжали разглядывать его без тени робости или страха, как будто она видела его в первый раз.

– Мой отец был алхимиком, – сказала она спокойно и размеренно. – Он многому научился у своего двоюродного деда, Аделарда из Бата, который в юности ездил в Толедо изучать философию и языки. То, что он узнал на Пиренейском полуострове, было передано моей сестре и мне.

– Так ты поэтому так хорошо говоришь на романском?

Она махнула рукой.

– Романский – это легко. Португальский, каталонский, кастильский – не более чем диалекты латыни. А вот мосарабский... – Она с отвращением поморщилась. – Он занял несколько месяцев.

Габриэль нахмурился, гадая, что за женщина сидит перед ним.

– Месяцев?

– Дэниел Морли – это англичанин, который работает у доньи Вальдедроны переводчиком и домашним учителем. Он помогал мне учить язык.

– И сколько языков ты знаешь?

– Я уже потеряла счет. Меня обучали, чтобы занять место Дэниела в доме ее сиятельства. – Она помолчала, в глазах появились тени – эхо той потерянной девушки, которую он так недавно знал. – Может быть. Может быть, когда-нибудь.

– Почему ты прячешь их?

– Люди находят мою образованность пугающей, – ответила она, ставя последнюю фигурку на шахматную доску. Габриэль все еще держал в руке ту, что забрал у нее. – Им может не понравиться мое понимание этой военной игры. Хочешь сыграть партию?

Стыд смешался с яростью. Он не умел читать, не умел писать и определенно не умел играть в аристократические игры.

– Я не знаю как, – выдавил он.

Всякая хитрость исчезла с ее лица.

– Тогда я научу тебя. Я буду благодарна за занятие, теперь, когда я освободилась от других моих... стремлений.

– Так вот как ты называешь это? Что-то вроде отдыха?

Невидимый груз опустил ее плечи. Она закрыла глаза и опустила подбородок к груди.

– Это было лекарство, в самом начале.

– Чтобы вылечить твои ноги?

Она побледнела.

– Я забыла, что ты знаешь. Эти несколько дней – прости меня, если я не смогу вспомнить больше того, что ты мне не нравишься.

– Расскажи мне.

– Меня арестовали за незначительное преступление. Шериф пытал меня, потому что думал, что я могу создавать изумруды и золото.

Ее голос оборвался.

Пальцы Габриэля сжались в кулаки.

– Но почему? То, чего он требовал от тебя, невозможно.

– Не для моей сестры.

Губы Ады тронула слабая улыбка, а в голосе сквозила гордость.

– Unabruja?

– Ведьма? Нет. Просто алхимик, каким был мой отец. – Все эмоции исчезли. Она рассказывала о событиях, как будто они происходили в чьем-то чужом прошлом. – Боюсь, все дело было в ошибочном опознании. Шерифу нравилось истязать меня. После этого мои ноги стали гноиться, и я прибегла к опиуму, чтобы облегчить боль. Без него у меня не было спокойного времени... больше года.

– Прошло уже столько времени с тех пор, как твоя жизнь была другой!

– И пусть это будет уроком для меня, я полагаю?

Растирая рукой затылок, он сосредоточился на колючих кончиках своих коротко стриженных волос.

– Я ничего такого не говорил.

Ада перекинула толстую косу через плечо и огляделась.

– Как давно мы здесь?

– В общей сложности пять дней, – ответил он, хотя это казалось пустяком.

Усталости, которую он ощущал, хватило бы на целый год.

– И сколько еще мы здесь пробудем?

– До тех пор пока ты не поправишься. Возможно, до завтрашнего утра.

Ада кивнула на доску и расставленные на ней две соперничающие деревянные армии.