Поцелуй воина - страница 63

Но этого больше никогда не будет.

– Ты не единственное мое сожаление, – сказал он.

Ада рассмеялась – тихо, мелодично и грешно.

– Но какой толк проходить твое послушничество, если ты уже нарушил все данные тобой обеты?

– Рамки моего послушничества определяет наставник. Я обсуждал с ним прошедшие недели, и он позволил мне остаться.

Ада медленно кивнула и отвернулась к стене с оружием. Габриэль медленно выдохнул горячий Воздух из легких, чувствуя облегчение от того, что она дала ему передышку. Она пошла вдоль стены, ее лицо отражалось в поверхности каждого клинка. Искры серебристого света играли на ее волосах и на корсаже платья. Она остановилась под цветочным крестом Сантьяго.

– Я никогда не понимала, насколько Сантьяго отличается от других орденов.

– Да. – Габриэль нахмурился, гадая, что значит мрачность в ее голосе. – Он уникален.

– Ты поэтому выбрал его?

– Ада, я не хочу это обсуждать.

Она повернулась, ее глаза сузились.

– Например, у вас остается ваша собственность. Разве это не правда? Нет никакого обета бедности.

Габриэль стиснул зубы. Фернан.

– То, что брат приносит в орден, принадлежит ему. Когда он умирает, орден получает наследство.

– Интересно также, что нет никакого запрета брака и никакого запрета насилия.

Она подошла к нему. В одно мгновение она стояла под крестом ордена. В следующую секунду она оказалась от него на расстоянии вытянутой руки. То удивительно безразличное выражение лица сменилось яростью. Раскаленной яростью.

– Или я ошибаюсь, Габриэль?

Их взгляды боролись так же жестоко, как если бы каждый из них держал в руках острый меч из тех, что висели на холодных каменных стенах зала.

Странное ощущение предательства жгло ее виски. Он солгал ей о своих клятвах. И его ложь предала все благородные намерения, о которых он говорил.

– Ты не ошибаешься, – бесстрастно сказал он. – Кабальеро могут свободно жениться, если получат разрешение от папы Александра. После женитьбы рыцари могут жить со своими женами либо в монастыре, либо в собственном доме.

Он говорил о своих клятвах, только чтобы одурачить ее, не только из-за ее пристрастия к опиуму, но и для того, чтобы избежать соблазнения. Эта возможность казалась слишком презренной, и все же она не могла успокоить свой гнев.

– И целомудрие не абсолютно, – холодно процедила она. – Мужчина может жить со своей любовницей без порицания или изгнания. Разве это не так?

– Очевидно, все это тебе поведал Фернан? – Его губы изогнулись – это была не улыбка и не насмешка. – А я думал, что переводчица благородной сеньоры будет слишком бесстрастна, чтобы заботиться о наших своеобразных местных обычаях.

– Я жила не в пещере.

– О? – Он удивленно поднял брови. – Опиум, похоже, довольно хорошо удерживал тебя вдали от мира.

– В Англии сожительницы были бы просто еще одной категорией шлюх, а не официально разрешенными спутницами, – сказала она. – Будучи в Толедо, я не обращала на них никакого внимания. И уж совершенно точно не думала, что их отношения с los caballeros могут быть одобряемы Церковью.

– Мы – это все, что стоит между христианскими королями и южными племенами. Правила были... изменены для нас. Даже если мужчина не может жениться, сознание того, что у него есть любовница, которую нужно защищать и содержать, может сдержать его низменные порывы.

– А что же женщины? Они ведь опозорены?

– Нет, – сказал он. – На границе слишком мало женщин, чтобы быть такими строгими.

– Но ты давал обет целомудрия? – спросила она, от растущего недоверия у нее перехватывало дыхание. – Ты давал обет воздерживаться от насилия? Это место стоит против всех, кто угрожает Кастилии. Эти рыцари готовы умереть все до одного, чтобы защитить Уклее. И все же ты хочешь, чтобы я поверила, что ты поклялся в обратном.

– Я никогда не лгал тебе.

– Тогда что это значит?

– Мои обеты – персонально мои. – Габриэль преодолел два разделявших их шага и схватил ее за плечи. Он слегка тряхнул ее, глаза смотрели яростно и безумно. – У меня личные причины.

– Должны быть, потому что они к тому же ненормальные.

Она попыталась высвободиться, но его пальцы только сжались крепче. Их лица были так близко; она заглянула в его глаза и облизнула губы. Она позволила своему телу подать сигнал, совсем чуть-чуть, и приникла к нему. Он оттолкнул ее.