"Почему?" в концертном зале - страница 14

Обычно в оркестре всего лишь по два деревянных духовых инструмента каждого вида, но благодаря своеобразному звучанию их голоса как бы всплывают над звучанием оркестра и всегда хорошо слышны.

Медные духовые — еще одно семейство в оркестре. Они сверкают не только внешне. Звук у них тоже яркий, звонкий. Они могут звучать торжественно и призывно, сурово и угрожающе. В них мощь и звонкая сила оркестра. Трубы располагаются в последнем ряду оркестра. Им ничего не стоит своими возгласами пробить любую звуковую завесу и наполнить звучанием весь зал...

Ударные инструменты прекрасно держат ритм всего оркестра и создают различные красочные шумы: гулко ухает барабан, звенят тарелки, рокочут, подражая ударам грома, литавры, щелкают кастаньеты, тоненько звенит треугольник, и настоящий колокольный звон летит в зал от длинных металлических трубок-колоколов.

Как прозрачные струи воды переливаются звуки арфы. Несколько арф в оркестре создают свою отдельную группу.

Таков ныне состав симфонического оркестра, такова его «география».

Нет, пожалуй, человека, который не слышал бы звучание симфонического оркестра по радио, по телевидению, в кино. Но ничто не сравнится с «живым» оркестром, когда здесь, рядом с тобой, в концертном зале рождается музыка, заполняя все пространство и делая тебя как бы участником сотворения музыки.

А начинается это рождение музыки с того момента, когда руки дирижера точным взмахом призовут оркестр к звучанию. И музыкальные инструменты, и определенный их состав, и группировка музыкантов, и нотная запись, и, наконец, сама музыка — все это, конечно, необходимые условия существования оркестра. Но, оказывается, все сто музыкантов оркестра не могут достичь успеха без одного-единственного музыканта — без дирижера. И оркестр без дирижера так же беден и немощен, как дирижер без оркестра, поскольку дирижер и оркестр — единое целое.

Вот дирижер вышел к своему пульту, поприветствовал публику и повернулся лицом к музыкантам. Он должен их видеть, смотреть им в глаза, общаться с ними взглядом.

Вот поднялись над оркестром руки дирижера, и наступила мертвая тишина. В этот момент все сто музыкантов перестают дышать и первый вдох сделают теперь только с первыми звуками музыки.

Если понаблюдать за руками дирижера, может показаться, что они исполняют какой-то замысловатый танец. Прямо балет, исполняемый руками. Только в настоящем балете танцоры подчиняют свои движения музыке, а здесь наоборот: музыка подчинена движениям дирижера. Язык дирижерских жестов — особый язык. Он, как и язык нот, понятен всем музыкантам мира без переводчика. Но если ноты музыкального произведения, размноженные во многих экземплярах, всегда одинаковы, то жесты разных дирижеров, исполняющих одно и то же произведение, заметно отличаются друг от друга. Конечно, все дирижеры показывают музыкантам своими жестами темп исполнения, помогают играть ритмично; взмахом руки дирижер просит музыкантов играть громче или тише, «произносить» звуки связно или отрывисто, нежно или энергично... Но как громко и как тихо играть, как нежно и как энергично исполнить музыкальную фразу — каждый дирижер решает по-своему. В музыке от пианиссимо (тишайше) до фортиссимо (очень громко) существуют сотни оттенков громкости, а произнести одну и ту же музыкальную фразу, не изменив в ней ни единой ноты, ни единого звука, можно в самом разном характере. Дирижер словно играет на одном стоголосом инструменте, имя которому оркестр.

Не сразу дирижеры получили права на самостоятельное прочтение, толкование, интерпретацию, произведений, не сразу дирижирование стало искусством, покорение высот которого вызывает особое уважение представителей всех музыкальных профессий. Как же дирижер стал дирижером? Для начала отправимся в древнегреческий театр.

Вот он. Весьма внушительное сооружение, хотя и мало похожее на красивые театральные здания наших дней. Крыша — открытое небо; зрительный зал — десятки трибун, уходящих ярусами вверх, как на стадионе; сцена — похожая на арену площадка без занавеса и кулис. Театр огромен, на трибунах могут разместиться до полутора тысяч зрителей. Вот только интересно, что можно увидеть и услышать там, в верхних рядах? Ведь ни театральных биноклей, ни усиливающих звук микрофонов еще и в замысле нет.