Почему я? - страница 15

— Аг-га.

— Но так никто и не позвонил.

— Какая досада, — посочувствовал Дортмундер.

— Да, точно? Сегодня утром он уехал, но мне кажется, что он забыл снять коробку со своего телефона.

— Он звонил мне утром.

— Думаю, он может сделать исходящий вызов, но если вы попытаетесь связаться с ним, то попадете ко мне.

— Вы живете недалеко от него?

— О, нет, я живу в Ист-Сайде. Рядом с мостом Квинсборо.

— Ничего себе. Значит, каждый раз, когда я буду набирать номер Энди Келпа, его телефон будет молчать, а ваш будет трезвонить, возле моста Квинсборо.

— Ну и дела, думаю да.

— Он, наверное, не услышит, как зазвонит ваш, верно? Даже если вы откроете окна.

— О, нет, он не сможет.

— Так я и понял, — подытожил Дортмундер и очень, очень осторожно повесил трубку.

Главный инспектор департамента полиции города Нью-Йорка Фрэнсис Ксавьер Mologna (произносится как Мэлоуни) и агент Федерального бюро расследований Малкольм Закари большую симпатию друг к другу не испытывали. Они, конечно же, стояли по одну сторону закона в борьбе с преступниками и каждый раз сотрудничали друг с другом, когда война заставала их на одном и том же поле боя. Каждый глубоко уважал не только работу подразделения коллеги, но и его лично, его профессионализм. А в остальном они считали друг друга мудаками.

— Это человек кретин, — сказал Мэлоуни Леону, своего черномазому помощнику-гею, когда тот вошел в кабинет и объявил о прибытии вышеназванного.

— Кретин с полномочиями, — согласился Леон. — Но сейчас он находится в моем кабинете и стремится попасть в ваш, с чем я полностью согласен.

— Кретин с полномочиями? Одно из твоих противных извращенческих высказываний?

— Да. Пригласить его?

— Если он все еще там, — с надеждой произнес Мэлоуни.

Мало того, что агент Закари все еще находился в приемной, так он еще и жаловался своему партнеру Фридли:

— Боб, этот человек настоящий кретин.

— Но мы все же вынуждены сотрудничать с ним, Мак, — ответил Фридли.

— Знаю. Но между нами, неофициально, тот мужик — мудак.

— Согласен.

Леон открыл дверь, кокетливо улыбнулся двум агентам ФБР и сказал:

— Инспектор Мэлоуни ожидает вас.

Сидя за столом, Мэлоуни пробормотал:

— Видеть не могу этого козла.

Когда вошли Закари и Фридли, инспектор улыбнулся, тяжело поднялся на ноги и повернул свою руку, живот и сияющее лицо в их сторону. Когда Леон вышел и захлопнул за собой дверь, они пожали друг другу руки. Закари показал на окно за столом Мэлоуни:

— Великолепный вид.

Так оно и было.

— Да, — согласился инспектор.

— Бруклинский мост, верно?

Так оно и было.

— Да, — снова согласился инспектор.

Легкая светская беседа. Закари присел на один из коричневых кожаных стульев, стоящих возле стола (Фридли занял второе) и произнес:

— Пока что можем сделать вывод, что оно не у греков.

— Естественно, что не у них, — сказал Мэлоуни, откинувшись в своем мягком поворотном кресле с высокой спинкой. — Я говорил об этом сегодня утром. Подождите, — он нажал клавишу на интеркоме и посмотрел на дверь.

Та вскоре открылась.

— Вызывали? — спросил Леон.

— Не помешала бы запись.

— Возьму свой блокнот.

Закари и Фридли переглянулись. Было что-то забавное в этом секретаре. Леон вошел, закрыл дверь, плавной походкой направился к своему маленькому стулу в углу, красиво скрестил ноги, положил на коленко записную книжку, приготовил ручку и выжидающе взглянул на присутствующих.

— Как уже говорил, — продолжил Мэлоуни (Леон быстро стенографировал). — Как я сказал утром….

— Попрошу вас сделать копию и для меня, — попросил Закари.

— … Что?

Закари кивнул в сторону Леона:

— Запись встречи.

— Конечно. Леон? Копия для ФБР.

— Ах, естественно, — согласился Леон.

Леон и Мэлоуни переглянулись.

Закари и Фридли переглянулись.

Инспектор продолжил:

— Как я уже говорил этим утром, к краже рубинового кольца не причастна ни одна из ваших зарубежных политический структур. Это…

— Такой вариант имеет место быть, по крайней мере, в отношении подпольных греко-киприотских организаций. У нас есть «свои» люди в большинстве подобных формирований и они клянутся, что не причастны к данному инциденту.

— Как я и говорил.

— Но не стоит сбрасывать со счетов турок и русских.