Почему я ненавижу фанфики - страница 21

Чувствуя, что пауза не просто затягивается — а затянулась так, что захлебнулась временем, я заговорил через силу:

— Хорошо, — прохрипел, едва двигая языком. — Мне хорошо.

— Тоже, — крякнул Данька. Послышался звук нервных глотков и тихое «бульк» пива в бутылке. — Твою ж… сердце-сердечко…

Я медленно повернулся. Новиков тоже, правда не весь — только головой.

— Сердце-сердечко, — эхом повторил я, настороженно заглядывая ему в глаза. Теперь они были совсем конченные и остро отбликивали, как у свирепой охотничьей собаки. — Какой же пиздец.

— Ты уж прости, но это было не хорошо. Это было заебись, — прорвало Даньку. — Было заебись, я чуть не рехнулся, я…

А меня отпустило.

— Чего тогда так нервничаешь?

Резко развернувшись всем телом, Даня схватил меня за голову и прижал к своей груди.

— Послушай! Ты послушай, что там происходит!

За ребрами-прутьями бесилось оно самое, но я это и так знал, мне не требовалось слушать. Хотя это всё равно оказалось неожиданно приятно.

— Мы что, геи получается, если нам хорошо было? — прошептал я, опасаясь двигаться в крепком захвате.

— Не. Бисексуалы.

Данька зарылся в мои волосы, ероша их, пропуская сквозь пальцы. Кажется, даже носом уткнулся в макушку. Снова заныло в груди.

Оправдывая себя желанием отыграться, я запустил руку под его футболку и осторожно погладил теплый бок.

— Дай родиться вновь, из воды и света-а-а, жить, не зная тайн завтрашнего дня-я-я-я… — тихо напел Данька, постепенно успокаиваясь. — У иных миров не просить ответа… дай родиться вновь…

— Отпусти меня-я-я-я, — допел я. С моим музыкальном слухом это прозвучало так, словно в мелодию виолончели вмешалась циркулярная пила.

Даня рассмеялся. И не подумал отпустить — наоборот, подтащил мою несчастную тушку поближе. Едва не опрокинул пиво, но успел поймать покачнувшуюся бутыль.

— Ну, попробуй, говорил он. Весело будет, говорил он. Змей-искуситель.

— Прошу заметить, что ты сам пригрел меня на груди, — шепнул я.

И да, мне было не хорошо. Вовсе нет.

Мне было заебись.

========== 7 - Саечка за испуг и способы лечения ==========

Я думал, что знаю о ревности всё.

А что там сложного?

К примеру, на человека, с которым ты состоишь в отношениях, кто-то покусился. Ты испытываешь негодование, типа, не трогай мои игрушки, чел.

Они мои.

Ха-ха — вот что я на это скажу.

— Ты же друг Новикова, да?

Очаровательная девушка подсела ко мне в коридоре. У неё были коротко стриженные, стильно уложенные черные волосы и очень подвижное, миловидное лицо.

Я сидел неподалёку от автомата и посасывал люто обожаемую кофежижу «латте» за пятьдесят пять рублей. Был один — Данька первую пару проспал и клятвенно обещался быть к третьей, потому что на второй он будет гулять с Ритусей.

— Типа того, — слегка удивленно ответил я.

— Можешь передать ему мой телефон? — она протянула бумажку в клеточку, свернутую в два раза. — Я сама жутко стесняюсь подходить, раз пять уже пыталась. Обедом тебя угощу.

Обедом. Обедом она угостит.

Я физически почувствовал, как внутри подожгло какой-то неведомый дремучий фитиль. Этот фитиль кончался чем-то ужасным — не динамитом даже, а субстанцией самой сингулярности, блин, черной дырой в виде взрывчатого вещества.

Но я ещё не понимал, что со мной такое, а потому взял бумажку и отмахнулся, мол, не надо мне ничего. Когда девушка — худенькая, с обалдеть какой классной задницей, скрылась в аудитории, я развернул листочек.

Её звали Вика.

Латте потерял свой вкус, и я пил эту странную субстанцию через силу, словно болотную воду. Мне в последнее время довольно часто лезло в голову всякое, поэтому я легко представил Даню с этой Викой — в фантазии он грел её ладони в своих карманах, зацеловывал щеки, прыгал с ней через лужи и, хохоча, обнимал за талию двумя руками.

Я видел его абсолютно счастливым, а у самого перед глазами чернело. Место тоскливого рака занял ползучий, уродливый слизняк, трущийся о потрепанное клешнями нутро ледяной скользкой ногой.

Когда Данька появился, я был близок к взрыву. Бумажка жгла мне задний карман, перед глазами плыло, и я даже не заметил, что надо мной никто не подшучивал, по крайней мере так агрессивно, как раньше.