Почему я ушёл из «Круглосуточных гамбургеров Гарри» - страница 3

Мне очень хотелось получить свою зарплату. Поэтому я стиснул зубы и сказал:

— Всё в порядке!

Вам в шестнадцать лет приходилось обслуживать столы, когда шесть голых сисек маячат прямо перед носом? Эти трое смеялись и шутили на каком-то иностранном языке, который я никогда раньше не слышал. Думаю, только одна из них говорила на английском, потому что заказывала и рассчитывалась именно она. Каким-то образом всё вышло довольно гладко, и они покинули ресторан, чуть ли не улыбаясь мне.

Около четырёх всё снова замедлилось, а с полпятого до пяти потянулся на завтрак обычный народ. По-моему, с двух до четырёх было примерно полдюжины клиентов. Всех я уже и не помню; многие из них были не такими уж и странными, но первый коротышка и три женщины — этих я запомнил прекрасно. А может, другие тоже были довольно странными, может, даже, удивительнее первого, но он был первым, и этим всё сказано. А женщины… Скажите, ну как они могли не произвести впечатления на шестнадцатилетку? Не то чтобы они были какими-то ослепительными красотками или типа того — нет, они были самыми обычными, просто я не привык видеть женщин без блузок.

В полвосьмого, когда я закончил, крыша была в пути — я не понимал, что за фигня там творилась. Начинало казаться, что я всё это выдумал.

Я пошёл домой, переоделся и сел на школьный автобус. Ещё не привыкший к ночной работе, и к безумной усталости, и к необходимости, несмотря на это, вникать в школьные дела, я почти уверил себя, что всё вчерашнее было каким-то странным сном. Потом я вернулся домой, проспал до одиннадцати, а затем встал и снова двинул на работу.

И, блин, всё было почти точно так же, ну разве что за исключением полуобнажённых женщин. Сначала пошли обычные дальнобойщики и прочие, потом они схлынули, а затем стали появляться чудики. Знаете, в шестнадцать лет кажется, что можешь справиться с чем угодно. Ну я, по крайней мере, думал именно так. Поэтому я не позволял клиентам сбивать себя с толку — даже тем, которые выглядели не совсем как люди. Гарри ко мне привык, а я довольно сильно облегчил ему работу, поэтому уже через пару недель более-менее определилось, что я могу работать, пока не надоест.

На самом деле, было прикольно наблюдать, кто придёт за бургером в очередной раз. Больше всех мне понравился парень, который появился без машины, без вспышек, без ничего. Он носил синий охотничий жилет, полностью опутанный проводами, и такие средневековые колготки со штукой, которую Гарри назвал гульфиком. Его волосы и жилет были покрыты снегом и какой-то странной липкой замазкой, а сам он дрожал, как будто на улице Арктика, хотя была середина июля. Ещё у него под жилетом ползал какой-то маленький зверёк, но показывать его он не стал; судя по форме выпуклостей, это было что-то типа ласки или горностая. У чувака был самый странный акцент из всех, что я слышал, но вёл он себя, как будто был дома, и сделал заказ, даже не заглядывая в меню.

Спустя какое-то время Гарри признался, что побаивался брать человека со стороны, ведь он мог всё испортить. К примеру, я бы мог решить, что съезжаю с катушек. Или вызвать копов. Или начать распускать странные слухи. Но ничего такого я делать не стал, и Гарри это оценил.

Эй, это было легко. Я для себя определился: если все эти люди устраивают Гарри, то почему они не должны устраивать меня? И уж, конечно, я понимал, что посторонних это ни разу не касается. Когда меня расспрашивали, я отвечал, что да, по ночам у нас бывают всякие чудики, — но я никогда не уточнял, насколько они странные.

И, в отличие от Гарри, я не мог быть ко всему этому таким равнодушным. То есть, он бы и глазом не моргнул, если бы увидел, что на нашей стоянке припаркована летающая тарелка. Я же моргал, и не раз, потому что такое случалось — нечасто, конечно, но всякий раз приходилось заставлять себя на них не таращиться. В основном клиенты не были такими беспечными: свои странные аппараты они, наверное, прятали в лесу или где-то ещё. Но изредка попадались и те, кому было всё равно. Если бы кто-нибудь из полиции штата проехал бы мимо нас и увидел бы эти штуковины, то, думаю, докладывать он бы даже не осмелился. Никто бы ему просто не поверил.