Почти что сломанная жизнь - страница 13

Насильников не поймали, и это собственно объясняет, почему Эйлин живет в состоянии постоянного удушающего страха.

Лорен также удалось накопать то, что Эйлин единственный ребенок. Когда дедушка с бабушкой по материнской линии погибли в автомобильной аварии, Эйлин получила в наследство достаточно денег, чтобы купить дом и безбедно, хотя и скромно, жить до конца своих дней.

Сложив бумаги на стол, я переплел пальцы, уперев в них подбородок.

Эйлин понадобилась вся ее храбрость, чтобы обратиться ко мне за помощью. Запертая в своем доме, она едва ли живет, правильнее сказать, выживает.

Она с трудом держится за жизнь, ее все ближе и ближе толкает к краю забвения.

В полном одиночестве, полная отвращения к себе, раскаяния, преследуемая призраками того, что было у нее отобрано, Эйлин изолирует себя от этого мира, имея все основания бояться быть раненой снова.

Прятаться от мира — это не только ее спасение, но еще и ее болезнь. Чем сильнее она укрепляет барьеры вокруг себя, тем больше эти стены будут давить на нее.

Однажды эти стены, которые Эйлин возвела вокруг себя, сомкнуться над ней и раздавят, хороня под собой еще одну невинную, сломанную жизнь, которая могла бы быть теплой и красивой, если бы только она позволила мне помочь себе.

Телефон в моем кабинете звонит, возвращая меня из размышлений о том, как помочь Эйлин. Я знаю, что на другом конце провода Лорен ждет, когда я отвечу ей.

— Лорен, — говорю я.

— Дом, Челси на телефоне, говорит это важно. — Я закатываю глаза при упоминании ее имени.

— Ладно, соедини нас.

Раздается щелчок, и я понимаю, что на линии с Челси.

— Челси, — твердым голосом начинаю этот неловкий разговор.

— Доминик, нам надо поговорить.

— Нет, не надо, но если тебе кажется, что тебе есть, что сказать, могу дать тебе тридцать секунд, — говорю я, в то время как под большим дубовым столом, мое колено начинает трястись от раздражения.

— Я хочу вернуться домой, — скулит она противным голосом.

— Нет.

— Ну же, детка. Я усвоила свой урок. Я хочу вернуться и помириться с тобой.

— Челси, после того, что ты сделала, мы не сможем помириться. Я уже сказал тебе, все кончено.

— Но это же смешно. Одна маленькая ошибка, и ты собираешься выбросить на помойку десять лет брака?

— Маленькая? — я ощущаю, как под моей собственной кожей, все мое тело начинает трястись. — Маленькая ошибка? — Мое сердце бьется как сумасшедшее, и я пытаюсь сдержать все те злые слова, которые хочу выкрикнуть ей.

— Ну, давай же, рано или поздно тебе придется простить меня, — умасливает она.

— Я уже простил тебя. Но я не забыл и никогда не забуду. Мы закончили.

— Ты думаешь, прислав мне бумаги на развод, ты закончишь все это? Мой адвокат тебя живьем съест, — ее голос становится злым. По тому, как она пыхтит, я могу сказать, что она расхаживает туда-сюда, как она обычно делает, когда бесится.

— Мы позволим адвокатам самим разобраться с этим. До свидания, Челси, — говорю я до того, как она начнет следующую тираду.

Мой разум незамедлительно возвращается к двадцатитрехлетней молодой женщине, с которой я познакомился этим утром.

Ее сила ослепляет меня. Но ее душа так сильно страшится угроз и боли.

Эйлин может и сломана, но и мне самому нужно спасение.

Одна тысяча двадцать второй день и мне все еще больно.

Моя душа продолжает кровоточить, а сердце все так же погружено в лед, боясь что-либо почувствовать.

Но сегодня я собираюсь открыть дверь. Сегодня я действительно собираюсь попытаться.

Попытаться увидеть мир не только в бежевом цвете.

Попробовать вернуть краски в мою сломанную жизнь.

Попробовать дышать, не позволяя постоянному вихрю безнадежности толкать меня все дальше в темноту.

Я собираюсь попытаться.

Выглядывая из окна кухни, замечаю ярко-голубое небо. Частично спрятавшееся солнце ярко сияет, освещая все вокруг.

Быть может однажды эти золотые лучи света дотянутся и до меня. Возможно, солнечный свет растопит лед в моем сердце и заполнит пустоту в нем так, что я снова буду цельной.

Раздается звонок в дверь, и я знаю, что доктор Шрайвер уже приехал. Еще только 9:50. Он приехал раньше. Подхожу к двери и смотрю в глазок. Я не могу его видеть.