Под перекрёстным огнём (том 2) - страница 25

— Знаю. Но всё равно тебя не отпущу.

Она усмехнулась.

— Ты это им всем говоришь? И Марине, и Сильвии?

— Всем. Но ты — особенная. — Помолчал. — Так что рыпнуться и не мечтай — не дам.

Она вспылила. Вскочила, села, откинув одеяло.

— Хуан, борзеть только не надо. Я свободная женщина, никому ничем не обязанная, особенно тебе. И не собираюсь хранить гипотетическую верность. Гипотетическую, поскольку официально трахаться ты будешь с её высочеством инфантой, и за неприкосновенность своей ширинки отчитываться перед ней, а не мной. А я что хочу — то и делаю, и не смей мне указывать!

Я примирительно улыбнулся. Подался вперёд, повалил её. Нежно обнял. Прошептал на ушко:

— Чика, валькирия моя ненаглядная… Я не смогу тебе ничего запретить. Да, свободная женщина. Но оно тебе нужно, быть свободной? Ты покувыркаешься с ними, снимешь напряжение… А потом всё равно вернёшься. И тебе будет стыдно смотреть мне в глаза. Стыдно перед собой — насчёт своей персоны я не обольщаюсь. Ты только больше себя запутаешь, получив иллюзию. А ничто так не разрушает психику, как иллюзии.

— Сволочь! Какая же ты сволочь!.. — Она отвернулась и… Заплакала. Моя валькирия. Моя амазонка. Я же понял…

…Что пока нам быть с нею не время. Боевой товарищ-любовница? Вне всякого сомнения. Но Мишель я сказал правильно, она за бортом. Это было не сознательное решение, как бы я его таковым ни пытался представить. Это был сигнал подсознания, как индикатор того, что на самом деле творится в моей душе. Понять ту чертовщину сложно. Но прочувствовать… Вполне.

Я — собственник. И, чёрт побери, действительно сволочь ещё та! Эдакий сволочной собственник. И её не отпущу.

…Но и с нею не буду. Во всяком случае, в обозримом будущем.

Дальше мы… Спали. Всю ночь. Так, что чуть диван не сломали. Оба думали, что это, возможно, последний раз, хотя точно знали, не последний. Это был последний, но лишь, когда мы совершенно свободны и можем позволить себе абсолютно всё. «Последняя Свободная Ночь»… Что-то есть в этой фразе магическое.

— О, а вот и наш спящий красавец! — воскликнула Роза, когда я вошел в каюту. Стояла у зеркала у своей тумбы и красилась. Кассандра на своей кровати одевала чулки, из душевой слышалось пение Гюльзар.

— По какому случаю праздник? — кивнул я Сестрёнке на зеркало.

— Ну, так мы же сегодня людей убивать едем! — совершенно искренне ответила та. — Не могу же я убивать людей не накрашенная.

Хммм… Спорить сложно.

— А эта рыжая вертихвостка где? Уже убежала?

— Нет. Задержалась на полосе. — В голосе Кассандры было полно порицания. Это их общая, взводная позиция, и её долг до меня её донести, хотя вмешиваться, конечно, не станут. — Решила размяться с дроидами, как когда-то один знакомый мне юноша. Хуан, ты уверен, что поступаешь правильно?

Я издал громкий вздох и прислонился к двери в раздевалку, сложив на груди руки.

— Девчонки, вы и сами понимаете, что дальше так нельзя. Надо поставить точку. И я пытаюсь её поставить.

— Она тебя любит. — Это снова Роза. — Хоть никогда и не признается.

— Я знаю. — Помолчал, опустив глаза в пол. — Побудьте с нею рядом, ага? Очень прошу. Чтоб она не наделала глупостей.

— Конечно. Как же без этого… — грустно усмехнулась итальянка. Я развернулся и с тяжелым сердцем вошёл внутрь раздевалки. Это надо пережить. Просто пережить. Потому, что других вариантов нет.

Команданте Эскудо позвонил на следующий день. Лично. Я уже был на базе, и меня вызвали в переговорную. Так сказать, сделали исключение (попробовали бы за двадцать пять кило жёлтого металла не сделать). Извинился за задержку, посетовав, что я поставил слишком сжатые сроки — она была неизбежна. И что готов передать деньги утром следующего дня. То есть, он принял мои условия и формулировку, это даже не обсуждалось. Прогресс, однако! Я назвал ему ангар в Северном Боливаресе, тот самый, где мы казнили полудурков Сколари — эпическое место, в качестве дополнительного намёка. На десять утра. И срочно связался с Шаманом, попросив выпроводить оттуда всяких бомжей и взять территорию под охрану — мало ли. Шаман моему звонку был неимоверно «рад», век бы меня не слышал, но деваться ниггеру некуда — пусть работает. И вот теперь мы въезжали в памятное место, занимая боевые позиции. Судя по голосу, Эскудо не дурак, мужик опытный и понимает ситуацию, но мало ли…