Под перекрёстным огнём (том 2) - страница 35

— У вас хорошая мама, — усмехнулся я, подошел ближе к одному из домиков и начал рассматривать этажи, внутреннее убранство. Обивку лестниц, покрытие на кукольных стенах. Всё как настоящее! Словно взяли домик, и уменьшили! Конкретно здесь две куклы-взрослые, условно муж и жена, мило пили чай за столом, сидя на противоположных диванах; на другом этаже кукла-девочка играла в своей комнате, а кукла-мальчик скатывался по лестнице на… Игрушечной же гладильной доске. Или это доска для серфинга?

— Вещи сама им шьёт?

— Заказывает. Но иногда бывало, что и сама. И шила, и подшивала что-то.

— М-да! — вырвалось у меня.

— Пойдём. — Фрейя снова потащила меня обратно. Действительно, это царство её сестры, и без приглашения лучше не входить. Некрасиво как-то. — А это её любимая игрушка. Её друг. Его зовут Карлос. — Её старшее высочество подошла к кровати Изабеллы и прыгнула на неё спиной. Потянула на себя лежащего на подушке огромного, почти полутораметрового голубого медведя с добрыми-добрыми глазами. Пару раз его подбросила. Судя по внешнему виду, игрушка немолодая, вынесла на своём веку многое. Но всё равно красивая. Что-то в ней было, что интуитивно притягивало.

— Отец подарил мне Карлоса на день рождения, то ли на пять, то ли на шесть лет, — продолжила Фрейя, положив медведя себе под голову. МНЕ, Хуан! — выделила она это слово. — Но эта мелкая паршивка как вцепилась в него, так и…

— Забрала себе, — улыбнулся я.

— Не то, что забрала. Она была маленькой, ей как бы тогда было всё можно.

Вздох.

— Потом, когда подросли, сколько я себя помню, мы всегда дрались с нею за него, за то, кто с ним спит. Как видишь, поле боя, несмотря на мои локальные временные успехи, осталось за ней. Она спит с МОИМ медвежонком. Всю свою жизнь.

Пауза.

— Карлос — первый, наш совместный мужчина, Хуан. С него всё началось. — У меня похолодела спина — понял, что за разговор сейчас пойдёт. И что совершенно к нему не готов. — Когда я была маленькая, я злилась на Изабеллу, что она его забирает. Потом, повзрослев, немного успокоилась — привыкла. Детские разборки, игрушки… Это стало казаться мелким, незначительным. Пока в один прекрасный день мы не вышли на следующий уровень, и она не утащила у меня в свою постель другого моего мужчину, уже настоящего.

— То есть не голубого и не медведя, — грустно усмехнулся я.

— Оливия сказала, ты всё про её второе хобби знаешь. Ну, которое не куклы. — Глазки Фрейи налились свинцом. Я кивнул. — Значит, не буду долго перечислять и вводить в курс, сразу к сути.

Её высочество приподнялась повыше и неровно задышала. Глазки засияли злым обиженным блеском.

— Она забирала у меня всех мальчиков, Хуан. Всех-всех. Некоторые мне нравились, некоторые нет, но это не имело значения. В кого-то я, бывало, влюблялась, а с кем-то спала из голого физиологического интереса, это тоже не имело значения. Кого-то охмуряла почти сразу, как я знакомилась, кого-то она уводила месяцами, если не годами. Но результат всегда был один.

Поначалу я дралась с нею. Мы рвали друг другу волосы, разбивали носы. Но это так же ни на что не влияло. Мой следующий мальчик держался чуть дольше, осада его была не настолько навязчивая… Но потом она срывалась и всё повторялась.

С какого-то момента я махнула рукой и скармливала ей всё, что мне не нравилось, в ком разочаровывалась. А так же пыталась сблизиться с нею и устраивать совместную охоту, делить мальчиков, как мы это делаем с Сильвией. Ничего не помогло, мне это надоело, бросила. И теперь просто равнодушно смотрю за свистопляской, понимая, что просто так это не кончится.

Я молчал, давал ей выговориться. А её определённо это было нужно.

— Себастьяна я ей простила, — продолжила она. — Знала, что не устоит. Он держался достойно, больше, чем полгода. Но когда у тебя совершенное модифицированное тело и белоснежные волосы на смуглой головке… Устоять невозможно, Хуан. Я видела, как она действует вблизи. Это бомба!

Я вальяжно прошелся по спальне, усевшись в одно из пустых кресел, переложив из него другую плюшевую игрушку, маленького леопарда. Мысли успокоились, голова обрела ясность.