Под полной луной - страница 3
— Да шучу я, — поддразнила она сестру, снова закручивая лодку.
И вновь смех Уиллоу эхом разлетелся в самые отдаленные уголки трясины, вниз, к самому дну. Вниз через щупальца корней, вниз к порогу подводной пещеры, где жалкое создание изо всех сил старалось не слушать, чтобы не слышать резкий обжигающий уши звук, вырубающий новые шрамы на прогнившем сердце.
Смех не прекращался, и существо, размером не больше лягушки, всплыло на поверхность, шлейфом волоча за собой пленку. Существо выпрямилось и протянуло корявые руки к кружащейся плоскодонке. На волоске от прикрепленного на носу оберега крошечные пальчики вцепились в дерево и всего лишь на мгновение погрузили лодку в трясину, но этого хватило, чтобы до краев наполнить черной болотной водой широко отрытый от смеха рот шумной девчонке.
Смех оборвался, и лодка замерла. Незамеченное существо скользнуло обратно в пещеру, и тишина заглушило ноющую боль в черством сердце, как влажное полотенце гасит жар раскаленных углей.
Уиллоу вскочила, глаза на выкате, как у испуганного кролика. Вода сочилась из ноздрей, стекала с головы. Малышка старательно отхаркивала грязь.
Луна кинулась к сестре.
— Выплюнь! Сейчас же все выплюнь!
Уиллоу свесилась за борт, ее тошнило, глаза слезились, из носа текло. Луна удерживала сестру за хрупкие плечи, чтобы та не вывалилась. Когда Уиллоу наконец закончила, Луна усадила ее в лодку и краем рубахи вытерла рот насухо.
— Ты как, милая? Прости меня, прости меня, пожалуйста… я просто шутила, мы и близко к липучке не подходили… Я не знаю, что случилось!
В гнетущем безмолвии девочки уставились друг на друга. На лице Уиллоу засохли полоски стекающей грязи, напоминая тени на солнечных бликах. Она слабо улыбнулась, снова сплюнула и тихо попросила:
— Давай просто поедем домой…
Дрожащими руками Луна схватила шест и из последних сил заняла позицию на корме. Плоскодонка прошла мимо альстоний, пересекла болото и при этом ни на миллиметр не накренилась и не погрузилась.
— Бабуля Ту напоит тебя горячим чаем, и мы скоро забудем этот ужасный день, — сказала Луна, но даже для нее эти слова утешения прозвучали фальшиво. Она знала, и Уиллоу знала, что было уже слишком поздно.
2
Утопия
Человеку свойственно порабощать землю, по которой он ходит, и воду, которая дарит ему путешествия. Людей становилось все больше, и они отстаивали свои владения со скрежетом механизмов, машин, пароходов, а феи начали вымирать.
Без танцующих духов оскудели леса. Под открытым небом маленькие крылышки теперь редко рассекали по ветру, в небесах остались лишь жуки, птицы, да одинокие облака, скучающие по былым наездникам. И в водах, где раньше бурно резвились шаловливые неисчислимые стаи фей, теперь осталась лишь жалкая горстка крошечных существ, незаметно прыгающая в пенных брызгах.
Утопия и Океания появились на свет в один день, в один и тот же час, и разделяли их лишь несколько секунд одной минуты. Все воздушные, древесные и водяные феи собрались вокруг новорожденных, которых укачивала неспешная волна, а рыбы поднимали их на поверхность воздушной подушкой из пузырьков. Даже капельки выпрыгивали из равномерного течения реки, чтобы поцеловать крошечные мордашки.
Феи — существа непостоянные, едва ли способные надолго чем-то озадачиться, а потому крайне редко на свет они появляются вдвоем. Но редко — не значит никогда, и с новизной жизни послышался шепот надежды. И этого шепотка было достаточно, чтобы поверить в последний шанс — шанс найти другой мир, в котором растут зеленые дома и свободно струятся чистые прозрачные ручьи.
Надежда — что-то новое и долгожданное.
Решение было приняло.
А Утопия и Океания хлопали ресничками, улыбались и довольно гукали, как все новорожденные. Тогда они еще не ведали, сколь значительные изменения они с собой принесли, как не знали и о том, сколько горя их из-за этого ждет.
3
Луна
В скромной хижине, что служила домом, помещались одна общая комната и кухня; стол загромождали тарелки и бабушкины карты по отслеживанию полнолуния, а на голом полу лежал вязаный коврик. В дальнем углу с помощью обшитых панелями перегородок отделили две спаленки. В одной спали бабуля Ту и мама, а в другой — девочки. В любой другой день из хижины доносились бы звуки стряпни или уборки, или топот маленьких ножек по половицам. Но сегодня царила только зловещая тишина сдерживаемого дыхания.