Под полной луной - страница 5

— Подожди! — крикнула она, догоняя мать на улице.

Мама была уже на полпути к соседнему дому, в котором жил Бенни. Она повернулась, расшатывая переходный мостик.

— Как я могу помочь, мам? Скажи мне, что надо сделать, чтобы вылечить Уиллоу?

— Ничего нельзя сделать, — тихо ответила мать, ее голос напоминал лист, намертво прибитый ливнем к земле.

— Но мы не можем просто сидеть здесь! Мы должны попытаться…

— Ты думаешь, никто не пытался? Ты думаешь, ты первая теряешь близкого тебе человека? — голос матери дрогнул, и она закрыла рот ладонью.

— Но бабуля Ту сказала, что в городе живут знахари. Мам, может, у лекарей найдется средство для Уиллоу.

— Луна, я не собираюсь нестись сломя голову в город, когда я нужна Уиллоу тут. Лекарь ничем не сможет помочь. Никто из нас ей уже не поможет.

Последние слова прозвучали едва различимо. Мама развернулась и медленно прошла мимо хижины Бенни, мимо школы — прямо к деревенской молельне на холме.

Сложив руки на груди, Луна раздраженно вздохнула. Перебирание четок снова и снова вряд ли хоть сколько-нибудь поможет. Равно как и сидение возле кровати с рассказыванием сказок.

Она управится за день. Мама разозлится, но это она потом как-нибудь уладит.

Луна собиралась к озеру. Она обязательно отыщет лекаря.

4

Утопия

Подобно тому, как воздушные феи прыгали с одного порыва ветра на другой, а древесные феи перескакивали с листика на веточку, а потом снова на листик, так и водяные феи больше всего радовались купаться, скользить по воде или просто быть рядом с течением. Совсем еще малышей, не умеющих ходить и даже ползать, бросали в реку, поэтому первым делом они учились плавать.

Стремнина и волны — не угроза для водяных духов. Струя воды поднималась, приветствуя их, вздувалась у них под ладошками и, с плеском падая, щекотала ласты. Утопия и Океания брыкались, восхищаясь вихрями из пузырьков, кружащих следом за ними, и наслаждались шелковистостью воды, ласкающей их пальцы.

Их друзьями по играм были головастики и мелкая рыбешка; еще они катались верхом на утятах, поглаживая их пушистые перышки и щекоча их перепончатые лапки. А пока они резвились, взрослые феи с помощью магии — магии воздуха, что поднимает и переносит, магии дерева, что опускает и выращивает, и магии воды, что омывает и возрождает, — строили портал, который перенесет их народ в другой мир.

Каждое утро, лишь солнце выглядывало из-за гор и бросало первый луч на озеро, строители портала приступали к работе. И каждый вечер трудились до тех пор, пока светило не пряталось за горизонт. И тогда ночи наполнялись хриплым песнопением воздушных фей и посвистыванием флейт древесного народца, и, сливаясь воедино, их песнь мрачно опускалась на землю.

Ах, если бы надо было лишь построить дверь из одного места в другое, переселение не составило бы труда и заняло бы не больше пары недель или, на худой конец, пару месяцев. Но не так-то просто найти подходящее место. Творцы портала искали мир, откуда их не выдворят еще долгое время. Мир, в котором еще нет людей и нет смрада от их машин. Мир, где воды чистые, небеса — прозрачные, а лес все еще поет — так было и в первый день этого мира.

А пока творцы портала без устали колдовали, остальной народец крутился подле. Воздушные феи спускались к древесным обнюхать их подозрительным замшелые дары, а древесные феи старались не поддаваться панике из-за умышленных брызг водяных проказниц.

В беспрерывных поисках работали строители перехода, дабы предстать в полной готовности, когда придет время; и вот, спустя месяцы стали появляться едва различимые очертания двери. Она висела прямо в воздухе, не выше, чем кончики кроличьих ушей, но достаточно высокая, чтобы прошел самая рослая фея и достаточно широкая, чтобы пройти вдвоем. Казалось, портал окружала собственная аура, как будто смотришь на него краем глаза.

Даже люди, не ведая о магии, неуклюже ступая точно в центр каменного круга или сквозь паутину солнечного света, каким-то образом умудрялись обходить это невидимое место, будто оно звенело исходящей от него энергией. Чудесным образом тропы, что брали начало от человеческих лачуг, что шли через джунгли и вверх к садам на холме, огибали пространство между двумя деревьями шореи.