Под псевдонимом Дора - страница 30
Кент прибыл в Женеву в марте, не помню какого именно числа. Он пришел ко мне на квартиру без предварительного звонка по телефону.
Высокого роста, худощавый, в элегантном костюме, он держался непринужденно, даже несколько покровительственно.
Склонив белокурую голову в легком поклоне, гость сказал:
— Я имею задание Директора навестить Дору.
Так он обязан был сказать по инструкции, сообщенной мне в радиограмме.
— Вы Кент?
— Да, это мое рабочее имя, — ответил он. — Вы получили радиограмму от Директора?
Я ответил утвердительно. На этом процедура опознания закончилась. Мы перешли к делу.
— Мне поручено передать некоторые важные материалы для вашей работы, сказал Кент. — Кроме того, предстоит обсудить с вами организационные вопросы в связи с новой, военной обстановкой. Пришлось ехать сюда из Брюсселя. Нелегкое путешествие, скажу я вам! Через две границы! Обратно буду добираться так же. Но что поделаешь? Приказ есть приказ.
Он говорил по-французски не совсем правильно, с сильным иностранным акцентом.
Гость порылся в своем объемистом портфеле из крокодиловой кожи.
— Вот. Во-первых, кодовая книга и шифр. С их помощью вы будете шифровать радиограммы.
Слушая, я с интересом разглядывал этого, должно быть, чересчур самовлюбленного человека. У него было странное лицо, узкое и вытянутое вниз. Увидев однажды такое лицо, никогда не забудешь. Для разведчика это недостаток.
— Вам предписано составлять радиограммы на немецком языке, — продолжал Кент, положив на письменный стол рядом с кодовой книгой листы с машинописным текстом. — Главное, чтобы вы поскорее смонтировали передатчик и обучили людей. Это настоятельное требование Центра. У вас уже есть радисты? Еще нет? Плохо. Следует поторопиться с подготовкой людей. Вы должны понимать, эта «странная», как пишут газеты, сидячая война на линиях Зигфрида и Мажино рано или поздно кончится. У меня есть сведения, что весной начнется немецкое наступление. Боюсь, для западных союзников оно кончится плачевно. И тогда неизвестно, станет ли такой человек, как Гитлер, считаться с советско-германским договором о ненападении. Не забывайте, что в Польше против новой советской границы стоят крупные силы немцев.
«Он рассуждает вполне здраво, — подумал я. — Действительно трудно исключить такую возможность». Но его наставнический тон раздражал, он, видимо, мнил себя важной персоной. Мне такие люди не по душе.
— Спасибо за политбеседу, — холодно сказал я.
Кент быстро повернул ко мне свое длинное лицо — ирония его задела, — но он сдержался.
— Не будем терять времени, — спокойно произнес он. — Постарайтесь внимательно выслушать все, что я объясню вам, как это мне приказано. После инструктажа мы сможем поговорить на любую приятную для вас тему.
Я промолчал, и Кент начал объяснять мне премудрости шифрования текстов. Затем под его диктовку я написал несколько радиограмм, пользуясь кодовой книгой, — для практики. Кент рассказал, как надо работать с программой радиосвязи.
— В дальнейшем, когда у вас будут свои радиостанции, Центр сообщит позывные для радистов, длину рабочих волн, время выхода в эфир. Какой-то определенной системы в работе станций не должно быть. Наоборот, придется почаще менять частоты и время сеансов передач — это лучшая защита против пеленгации. Хорошо бы иметь не одну, а несколько квартир, используя их для радиопередач попеременно. Это также уменьшило бы опасность засечки станции…
Кент провел инструктаж детально и толково. Он действительно знал свое дело.
Прозанимались мы несколько часов подряд, устали. Оставалось напомнить Кенту о деньгах, которые он должен был привезти по заданию Центра, и вдруг слышу:
— Сколько, денег вы можете мне одолжить?
Я с удивлением взглянул на Кента. Он немного смутился и признался, что из-за рискованной дороги не захватил с собой крупной суммы, а взял лишь необходимое, надеясь, что на обратный путь он займет деньги у меня. Я, конечно, из своего скудного бюджета смог выделить ему очень немного. То, что Кент не привез нам обещанных Центром денег, раздосадовало.
Попрощавшись, гость уехал скорым поездом в Лозанну, где он снимал номер в гостинице. А на другой день вечером мы там встретились. Кент потащил меня, ради знакомства, в ночное кабаре. Отказываться было неудобно: как-никак человек проделал трудный и небезопасный путь, чтобы помочь, научить; к тому же мы оба были, как говорится, товарищи по оружию.