Под солнцем цвета киновари - страница 4

— Потому что ты и есть Ах-Суйток-Тутуль-Шив, халач-виника Пуук — великий человек Страны низких холмов и повелитель города Ушмаль.

— А где Дорога богов?

— Мы по ней уже следуем.

Сейчас Сергея мало тревожило, почему его называют каким-то Шивом, главное — он был не один в обступившей его ледяной, полной неслышных шорохов тьме.

Вскоре облекшая его пустота исчезла, и Гурковский с изумлением увидел, что он парит над улицами родного города. Но это оказался совсем другой мир — мир, наполненный потоком серой субстанции. Сергей чувствовал ее упругую маслянистую суть, постоянно пребывающую в движении, неминуемо изменяющую все на своем пути.

Ночь мелькала за днем, а люди, так быстро и смешно снующие по улицам города, скидывали легкие платья и облачались в зимние наряды. Он наблюдал, как поток серого вещества срывал с деревьев пожелтевшую листву, как еле заметным движением погребал остывший город под белым покровом снега, а затем вновь одевал в зеленое убранство парки и скверы. Субстанция осыпала с домов штукатурку, проваливала крыши и загоняла на них кровельщиков, наводняла и выдворяла темную невскую воду с улиц Санкт-Петербурга. Ничто не могло противостоять ее силе, везде она оставляла свой след.

Притом субстанция не была однородной, — во всех направлениях ее пронизывали коридоры, их светлые туннели, подобно серпантину, кружили по ее упругому телу, расчленяя его жестким каркасом своих переплетений.

Гурковский вдруг увидел, как, увлекаемый неумолимым движением вязкого киселя субстанции, уже немолодой человек влетел в один из таких коридоров. Бедняга оказался внутри туннеля, вне серого вещества. С несуразным выражением он озирался по сторонам, не понимая, что же с ним происходит. Очевидно, он видел то же, что и Сергей. Их глаза встретились. Его перекошенное ужасом лицо на мгновенье осветил лучик надежды, он еще успел что-то крикнуть Сергею, но тут его вытолкнуло наружу, из жаркого солнечного дня несчастный перенесся в лютую стужу, субстанция подхватила его, и вскоре он сгинул в заснеженном городе. Сергею стало не по себе.

— Где мы? — дрожащим от волнения голосом спросил Гурковский своего невидимого покровителя.

— Мы в Пограничном мире. Это своего рода станция, отправная точка в тонкие миры. Обычным людям он недоступен. Здесь можно убедиться воочию, что время автономно.

— Это и есть время? — Гурковский показал на льющийся сплошным фронтом поток серой массы.

— Да, и, как видишь, оно не оставляет случайных свидетелей. Правда, то, что ты сейчас видел, случается редко. Это, скорей, исключение.

— Что теперь будет с этим беднягой?

— Еще один пропадет без вести, — последовал равнодушный ответ. — По крайней мере, ему еще повезло, что он остался в городе и его тело, возможно, найдут близкие. А могло ведь закинуть куда-нибудь в пространстве и времени.

— Как повезло, ведь он погиб?! — с ужасом произнес Гурковский.

— Поверь мне, его могло занести в такие измерения, что лучше умереть, чем провести пару минут в этих местах, — угрюмо произнес сокол. Гурковский услышал, как Вок прошептал молитву или заклинание, и они заскользили в маслянистом потоке времени к одному из ближайших туннелей.

— Куда мы направляемся теперь? — с замиранием сердца поинтересовался Гурковский.

— Скоро мы прибудем в Чичен-Ицу, столицу потомков Кецалькоатля, Пернатого змея. Ее «великий человек», Чак Шиб Чак, твой двоюродный дядя, был убит династией Кокомов, правящей в Майяпане, но об этом я расскажу, когда прибудем на место.

Нырнув в туннель, они в ту же секунду, словно по гигантской горке, заскользили вниз по светящемуся неоновым светом рукаву. Не доходя до земли, рукав резко повернул направо и вверх, набрав заоблачную высоту, потом они снова ухнули вниз. Их путешествию по светящемуся зеву туннеля, казалось, не будет конца. Бессчетное количество раз Гурковский поднимался ввысь, падал с кручи, крутился как юла, медленно взбирался по серпантину и выписывал резкие виражи. Над ним, очерчивая по небосклону яркую дугу, проносилось солнце, а вместе со светилом мелькали дни и ночи, города и села, реки и моря, острова и материки. Иногда они останавливали свой бег, и сокол сообщал, что нужно перейти в другой туннель, и снова они кружились и падали в бездну, чтобы затем взмыть ввысь.