Под светом трёх лун - страница 7

А еще в шагах тридцати позади дома протекала небольшая речушка. Вода в ней была чистой, но уж очень холодной. Не знаю, откуда река брала начало, но ее воды приносили с собой небольшие бревна и ветки. Тата показала мне, что использует эти бревна для очага в домике. Впрочем, у Лекарки был не один очаг, еще одна печь из камней была расположена под навесом. Весьма разумно. Не станешь же летом топить в доме, когда и так жарко.

Весь день я ходила за Татой, как привязанная, рассматривая все, что было для меня новым, а вечером захотела поделиться впечатлениями с Эном. Прошла от домика Лекарки в сторону леса Эна и шла до тех пор, пока не ощутила, что ногам стало тепло, тогда прислонилась к ближайшему дереву и позвала. Эн откликнулся сразу.

— Лана, как ты там?

— Хорошо. Я пока поживу у Лекарки. Она меня не прогоняет. Тут есть речка, но холодная.

— Это потому, что еще только конец весны.

— А почему озеро в твоем лесу такое теплое?

— А у меня лето круглый год. Даже когда вокруг снег, я не даю ему проникнуть за магический купол.

— Но все равно ты засыпаешь зимой?

— Это так, но мои растения не гибнут.

— Эн, я, пожалуй, буду иногда прибегать к тебе купаться.

— Прибегай. И, кстати, в той реке, что ты видела, наверно есть рыба.

— Ух ты! А как ее ловят?

— Как ловят — не знаю. Но ты можешь просто попросить рыбу у реки.

— Попросить?

— А что такого? Я с тобой беседую, и река должна услышать.

— Она тоже живая?

— Про такое понятие не знаю, но разумность точно присутствовать должна, очень близко она протекает к магическому источнику.

На следующее утро я сразу пошла к речке просить рыбу. Села на берегу и почувствовала себя дурой-Аленушкой, которая где-то оставила братца Иванушку в виде козленочка.

— Речка, м-да… Я хотела попросить пару рыбок.

Постояла, подождала. Решила, что, возможно, река не услышала или не поняла (версии про дурдом старалась не выдвигать). Опустила ладони в воду и повторила просьбу. К моему изумлению, на берег тут же были выброшены две рыбешки, размером и видом напоминавшие крупных селедок. Я кинулась ловить их среди камней. Подцепила каждую за жабры и понесла Тате.

Лекарка моему улову удивилась и, взяв нож, пошла обратно к реке чистить рыбу. Там она ее выпотрошила, оставив внутренности на камнях, и показала на птиц. Я поняла, что это было для них угощение.

На обед у нас была шикарная уха. Я так давно не ела супчика, что просто захлебывалась и жадно глотала горячее варево. Тата, глядя на меня, только качала головой.

После обеда я помогала Лекарке собирать какие-то желтые цветочки. Затем мы ссыпали их на деревянных поддонах под навесом. До вечера успели заготовить и разложить на просушку еще насколько видов трав. По-моему, Тата была вполне довольна моим присутствием, меня тоже пока все устраивало.

Уже пред сном Тата слила масло с одного из принесенных мной плодов в небольшой глиняный кувшинчик. Зачем (я поняла только утром), когда Тата махнула рукой на север, показала на масло и мою одежду, изобразила на пальцах число два и ушла. Из всей этой пантомимы я поняла, что вроде бы ее не будет два дня (не два часа же?). А масло она понесла на обмен, кажется, для одежды. Я кивнула ей одобрительно и убежала в лес.

Объяснила Эну, что Лекарка ушла, и поэтому я пойду купаться. Уже в середине дня плавала и плескалась в озере. Утром отправилась обратно, предварительно сорвав еще четыре масляных плода.

— Эн, а можно мне посадить эти деревья не в твоем лесу?

— Можно. Только место выбери подходящее. Они любят солнце и простор.

— Нужно найти пригорок?

— Да, и еще сажай так, чтобы между деревьями было расстояние не менее трех шагов.

— Тогда я еще огурцы и клубнику посажу.

— Возможно будут трудности. Это очень капризные растения. Тебе придется их поливать первое время водой из ручья.

— А как? У меня нет никакой посуды.

— Возьми у Лекарки и зачерпни с собой воды.

Весь следующий день я занималась посадками. Для начала принесла воды из ручья. Пока тащила через лес большую флягу, что нашла в домике на полке, размышляла, зачем мне такие хлопоты? Но раз уж договорилась с Эном, то отказываться от своей затеи было неудобно.