Под весенними грозами - страница 4

- Ну, что? - спросила бывшая "распутница" Женя. - У деда был?

- Был, но у него поселюсь только в крайнем случае: пьёт он, судя по всему, - сообщил я. - А больше, вроде, никто и не сдаёт.

- Ну, заходи тогда, - как-то торжественно сказала старушка. - У меня посмотришь.

Мы вошли в маленький дворик, залитый в незапамятные времена цементом. В трещинах цемента обильно росли сорняки. Старушка Женя (до сих пор так и не удосужилась назваться) что-то говорила, я слушал, но совершенно не воспринимал сказанное. Потенциальное пристанище меня очаровало, несмотря на свою неказистость и ветхость. Ветхий двор, ветхий жилой дом слева, ветхая времянка прямо, справа заросший лопухами микроскопический огородик, в центре которого размещался столь древний деревянный туалет, что я бы не стал туда заходить в ветер.

- Ты сколько заплатить-то можешь? - спросила старушка.

Я назвал сравнительно крупную сумму, из уважения к которой старушка назвалась Евгенией Викторовной и повела меня во времянку.

Во времянке царили пыль и стариковский запах. А может быть, это был запах старой мебели. Этой самой мебели было много - стол, две табуретки, стул с высокой спинкой, бесформенный шкаф, железная кровать с ржавой сеткой, облезлая тумбочка и некий неидентифицируемый громоздкий предмет. Пол устилали обрывки советских газет и какие-то коробочки.

- Ты прямо сейчас поселишься? - спросила Евгения Викторовна.

- Наверно, - неуверенно сказал я. - Если успею за сегодня здесь прибраться и привезти оставшиеся вещи.

- Тогда можешь ехать за вещами, а тем временем Вика приберётся.

Вика. Замечательное имя. Что-то много Вик в моей жизни. Victoria всегда была mia, моя победа, в смысле... И ни одна Вика меня ещё не разочаровала, в отличие, скажем, от Кать, которые разочаровывают меня с детсадовского возраста. Ну да бес с ними.

И я поехал на свою благоустроенную квартиру, дабы собрать вещи и переехать в сарай. Вот что любовь делает со скучающими студентами со странной ориентацией.

Третья четверть.

Целыми днями я читал. Естественно, не то, что было положено по институтскому курсу, а то, что мне было в тот период наиболее интересно. Ещё в детском возрасте подружившись с физикой и сопутствующей ей астрономией, я всё сильнее втягивался в волшебно мерцающий мир квазаров, пульсаров и цефеид. Вероника (а вовсе не Вика) восемь раз за четыре дня звала меня от имени бабушки выпить с ними чаю. Я кочевряжился (заниматься надо, горю), её глаза темнели и она уходила. Мои глаза темнели тоже, я жалел о своём отказе, но тянул время. Зачем? Уж таким я уродился - не умею торопиться. Нет, я могу торопливо сбегать за пивом и всё такое... а вот всё не такое у меня быстро не получается. Видимо, горячая южная кровь всему виной.

Тор, Перкунас и Перун явно что-то не поделили той весной - ежедневно устраивали атмосферные баталии, обильно заливая город водой и оглушая раскатами грома. Валяясь в своей убогой комнатке, я читал и потягивал вино или коньяк. Тогда я начал всерьёз беспокоиться о возможном обращении в алкоголики, ведь за два месяца у меня не было ни дня без допинга. Правда, пьяным я за это время был всего раза три, но кто знает, что там, да как становятся алкоголиками. Дабы избавиться от опасений, я, вооружившись бутылкой водки, отправлялся к Абдулу Хамзяевичу. Так шли дни.

Двенадцатого апреля подслушал разговор Евгении Викторовны с соседкой, из коего узнал, что я - "хороший мальчик, спокойный такой, только уж больно много занимается". В тот же день хороший мальчик получил собственные ключи, дабы попасть во дворик, либо "выпасть" из него в отсутствии хозяек, которое предусматривалось.

Мне нужно было ехать в институт, где замышлялся какой-то идиотский модуль, я доложил об этом околачивающемуся во дворе ангелу и отбыл.

В институте я оказался единственным трезвым студентом и одним из немногих, что, поспешно пометив восемь листов с "каверзными" вопросами галочками, исчезли до следующего модуля, не боясь "неудов". Вообще, в ВУЗе том царили мрак и невежество. Впрочем, как и в мире том.

По дороге из института меня настигла гроза, вымочила до последней нитки и загнала в родное низкобюджетное кафе, где передала с рук на руки заботливому официанту, которого во время поглощения мною фирменного коктейля кто-то окликнул из-за кухонных кулис, благодаря чему я выяснил, что его зовут Эдик. Мне было приятно познакомиться.