Под яблоней - страница 5

Рука Жени осторожно обняла её плечи, прижала, чуть встряхнула. Её губы щекотали тёплым дыханием щёку Елены, но не прикасались.

— Ленка... Отставить панику и страхи, поняла? Ещё этого тебе до кучи не хватало. Не придумывай себе бог весть что. Стрессы это, вот и всё. В последние пару лет дикий напряг был, но выкарабкиваюсь понемногу. И вообще, слушать чужие разговоры — неприлично. Фу такой быть. — И, сжав плечи Елены напоследок очень крепко, она её отпустила и поднялась. — Пойду-ка я ещё раз позвоню. Может, появилась какая-то информация.

Яблоня тоже ждала в сумраке. Всё ждало: и прохладная, влажная земля, и непроглядно-тёмное небо.

— Лен, фигня какая-то получается. — Вернувшаяся Женя присела, и от её взгляда нутро у Елены превращалось в ледышку. — Ты уверена, что она вообще ехала этим поездом? Ничего не перепутала?

— Да, она сама звонила, говорила, что этим, — пробормотали пересохшие губы Елены. — Она всегда предупреждает.

— Там сказали, что её нет в списке пассажиров. Поэтому и нет информации.

— Как — нет?..

— Так — нет. Не значится. Получается, не садилась она в этот поезд.

Сумрачный сад закружился, зазвенел золотом листьев, крыльцо куда-то поплыло, только руки и плечо Жени оставались непоколебимой твердью.

— Так, Ленок, а не тяпнуть ли тебе ещё капелек, м? Посиди-ка, я сейчас накапаю.

Снова мерзкий вкус корвалола. Но ледяной панцирь вдруг отпустил грудь, сердце пронзила колющая боль. Вырвалось тихое «ах».

— Тихо, тихо... Спокойно. Не умираем от счастья. Ещё не хватало! Ирина вернётся, а ты тут с инфарктом. — Женя тихонько засмеялась, обняла крепче.

На Елену вдруг навалилась слабость. Панцирь напряжения исчез, и она поплыла, потекла, разваливаясь на части. Повинуясь рукам Жени, она очутилась на диване, укутанная пледом, а сверху — ещё и одеялом: её неукротимо знобило.

— Ты как? — Женя склонилась над ней, бережно, почти невесомо откидывая прядки волос с её лба.

— Согреться не могу,  — простонала Елена.

— Слушай, может, у тебя температура? — И Женя принялась рыться в коробке с лекарствами. Там нашёлся и градусник.

Но жара у Елены не оказалось.

— От нервов всё это, видно. Не корвалола бы тебе тяпнуть, а кое-чего другого, — проговорила Женя. — Пару рюмок водки бы махнуть.

— Ирина не пьёт, а я и подавно... Не держим дома спиртного.

— А грелка хотя бы есть?

— Да вроде валялась где-то...

Грелка была найдена, и Женя, согрев чайник, наполнила её, а заодно и заварила травяной чай.

— Малиновое варенье там... В шкафчике на кухне, — подсказала Елена.

— Тебе его в чай положить или так, вприкуску будешь?

— В чай...

Грелка легла к ногам Елены, большая кружка чая с малиновым вареньем согревала ладони. Допив, Елена отдала пустую кружку и слабо улыбнулась:

— Спасибо, Жень...

— Да не за что, Ленок. Ну как, потеплее стало хоть немножко?

— Вроде да... Чуть-чуть.

— Тогда попытайся вздремнуть.

Лишь одна рука Елены выглядывала из кокона одеяла и пледа, и её Женя поглаживала между своими тёплыми ладонями, грела дыханием, сидя на стуле возле Елены. Та, приподнимая тяжёлые веки, могла лишь бросать на неё усталый благодарный взгляд.

— У тебя глаза закрываются, — шепнула Женя с улыбкой. — Спи, Лен, спи. Я с тобой. Мне что-то подсказывает: всё в порядке с Ириной. Всё хорошо.

— А если она всё-таки... — Произнести страшное слово Елена не могла, всё нутро покрывалось льдом ужаса и горя.

— Даже думать так не смей, — твёрдо сказала Женя. — Всё хорошо. Спи давай. Отдыхай.

Елена закрыла глаза, чувствуя, как проваливается в мучительную, головокружительную невесомость. Это был не вполне сон — скорее, какая-то болезненная, горячечная дрёма, из которой она то и дело выныривала, вздрагивая от каждого шороха. Ей мерещились шаги Ирины, её руки на своих плечах... И она рвалась им навстречу. Но рядом была только Женя, которую усталость тоже наконец сморила. Составив в ряд четыре стула около дивана, она прикорнула на них.

В шесть утра они были уже на ногах. Елена усадила Женю завтракать: поджарила яичницу и подогрела холодную картофельно-мясную запеканку. Самой ей кусок в горло не лез. Сомневаясь в уместности своего вопроса, всё же полюбопытствовала: