Под зелёным знаменем. Исламские радикалы в России и СНГ - страница 16

Второй раз я встретился с Басаевым вскоре после того, как он совершил знаменитый теракт в Будённовске. Это уже был совсем другой человек. В его движениях чувствовалась уверенность в своих силах, а во взгляде появились усталость и грусть. Беседа сначала не клеилась. Чувствовалось, что террористу смертельно надоели задающие одни и те же вопросы журналисты. Неожиданно положение спас бывший вместе со мной московский представитель Кестонского института (английская организация по защите религиозных свобод в странах бывшего социалистического лагеря) Лоренс Юзелл, который спросил Басаева: «Как вы, верующий человек, пусть и для доброго дела, могли переступить через смерть невинных людей?!». Этот вопрос не на шутку задел нашего собеседника и мы до четырёх утра беседовали на философские и теологические темы. Создавалось впечатление, что совести знаменитого террориста не даёт покоя смерть невинных людей, и ему хочется доказать самому себе, что в Будённовске он поступил, как и подобает истинному мусульманину. Интересно, что Басаев даже пообещал Юзеллу пустить российского священника освятить братские могилы русских солдат под Ведено ^>{48}.

Ещё одна моя встреча с Басаевым произошла приблизительно через полгода. И мне вновь показалось, что я беседую с незнакомым мне человеком. Басаев уже больше не проявлял веротерпимости к своему противнику: «Никаких православных священников на свою территорию я не пущу! Юзелл — американский шпион, и я не буду прислушиваться к его мнению. Русские должны были понимать, что нельзя нападать на мусульман. Россия — больная страна, посмотрите хотя бы на ваш герб — где вы видели птицу с двумя головами. Пока на ваших государственных символах будут мутанты вы будете приносить миру только горе»^>{49}.

Интересно, что ещё в 1996 г. Басаев относился к фундаменталистам достаточно негативно. «Я плохо знаком с этим учением, но я был несколько раз в отрядах ваххабитов и меня неприятно поразило, что они смотрят на тех, кто не разделяет их взгляды, с презрением» ^>{50}. Однако уже ко времени гудермеских событий Басаев относился к фундаменталистам достаточно лояльно: «Ваххаб — это хорошее слово, и нельзя им называть мусульман, тем более в их плохих делах. У нас такое течение есть. Есть и разногласия. Люди кидаются в крайности. Но крайность — всегда крайность. Это в основном молодые люди, стремящиеся к чистоте веры. Каждый идёт к этому по-своему, и здесь бывает много накладок. Это проблема разрешима»^>{51}.

Попытаемся разобраться, что же подтолкнуло Басаева, Удугова, да и многих других менее влиятельных чеченцев сблизится с фундаменталистами. Не в последнюю очередь их спровоцировали сами реалии послевоенной жизни в Чечне. Выведя свои войска за пределы Чечни, Кремль оставил полуразрушенную республику с почти полностью уничтоженной экономической базой. В послевоенной Чечне было практически невозможно прокормить себя, не занимаясь криминальным бизнесом. Основными источники существования населения республики стали торговля заложниками, набеги с целью грабежа на российскую территорию и нелегальная продажа нефтепродуктов. Однако долго так продолжаться не могло: нереально представить, чтобы в течение длительного времени основу экономики целой республики составлял бы откровенно криминальный бизнес. Ситуация ещё более усложнялась тем, что полевые командиры никак не могли поделить между собой территорию республики — междоусобная война могла вспыхнуть в любой момент. Никакой надежды не было и на то, что Кремль выделит Чечне обещанные компенсации — полунищая Россия просто не имела такой возможности. В этой ситуации, пожалуй, единственное, что могло вновь объединить чеченцев — это начало новой войны с Россией. Дополнительной предпосылкой для такого развития событий служило то обстоятельство, что с 1991 г. в Чечне практически не работали школы, и за это время здесь уже выросло целое поколение людей, знакомое лишь с ремеслом войны. «Когда я в 1997 г. был в заложниках у чеченцев, мои охранники с тоской вспоминали времена, когда сражались с русскими. Они на чём свет клеймили пытавшегося договориться с Кремлём Масхадова и с нетерпением ждали начала новой войны», — рассказывал автору тележурналист RNTV Ильяс Богатырев