Под зелёным знаменем. Исламские радикалы в России и СНГ - страница 9

. В неофициальных беседах с автором многие активисты оппозиции (даже из числа демократических организаций) фактически подтверждали точку зрения Мухаммада Садыка Юсуфа. Так, по их мнению, демократические лозунги оказались совершенно чужды таджикскому крестьянству и, если бы оппозиция использовала чисто исламскую идею, то получила бы большую поддержку у населения республики.

Отметим также, что исламская идеология органично переплетается с националистической. Не только чеченские сепаратисты, но и таджикская оппозиция отстаивали национальную самобытность, противостояли русской культурной «экспансии». «Это человек совсем не нашего круга, дома он говорит по-русски», — как-то обмолвился в беседе с автором Акбар Тураджонзода ^>{20}. Примечательно, что среди руководства таджикской оппозиции было немало людей (например, лидер Движения исламского возрождения Таджикистана Саид Аб-дуллохи Нури, председатель Исламской партии возрождения Таджикистана Мухаммадшарифзода Химатзода), которые практически не говорили по-русски (явление чрезвычайно редкое для современного Таджикистана), но зато владели арабским языком. Идея «реальной независимости» Таджикистана занимала важное место в идеологии таджикской оппозиции, своих же противников они обвиняли в том, что они настолько ассимилировались под влиянием русской, «советской» культуры, что по сути уже перестали быть собственно таджиками. «При нынешних властях Таджикистана (разговор происходил до создания коалиционного правительства — И. Р.) Таджикистан превратился по сути в сателлита России, в одну из её провинций. Мы же выступаем за то, чтобы наше государство было независимым не на бумаге, а в реальности», — говорил автору Акбар Тураджонзода^>{21}. «Я светский человек, но прекрасно понимаю, что ислам является неотъемлемой частью нашей культуры, и только с помощью религии мы можем отстоять нашу независимость» — делился со мной лидер узбекской националистической партии «Эрк» Мухаммад Салих^>{22}. Исламская идеология с ее отличной от православной, и пришедшей ей на смену советской системой ценностей, служила великолепным барьером, предотвращающим культурную экспансию с Севера. Интересно, что подобные тенденции были характерны и для мусульманских регионов дальнего зарубежья. Так, исламская революция в Иране была реакцией традиционного общества на попытки шаха кардинально модернизировать страну, сделать её ещё одним государством Южной Европы. По мнению исламоведа Юрия Полякова, «успешное распространение известного движения “Братья-мусульмане” в Египте было обусловлено реакцией египетского общества на привнесение западных моделей капиталистического развития и их столкновений с традиционным капиталом» ^>{23}. Как верно подмечает Роберт Ланда, «для любого, даже неверующего националиста… ислам — это “повседневная жизнь”, защищаемая от вторжения извне и навязываемой насильно (как принято считать) модернизации. Поэтому ислам — интегральная часть национализма»^>{24}. В этом смысле достаточно примечательна точка зрения одного из наиболее видных идеологов исламских радикалов современной России Гейдара Джемаля, всерьёз считающего, что русские, чтобы избавиться от разрушительного по его мнению, влияния Запада, будут просто вынуждены принять ислам ^>{25}.