Под землей с фотоаппаратом. Рассказы спелеолога - страница 17

Разбудил меня шум. Что-то большое промчалось рядом. Ошеломленно вскакиваю и вижу направленную на меня винтовку в руках подбегающего чабана. Удивленно смотрит; спохватившись, отводит ствол и начинает ругать:

— Что спишь? Через тебя волк бежал, ягненка тащил!

Недалеко оказалась юрта, и вот мы уже сидим на пестром ковре-паласе и пьем чай. Рядом, на деревянной решетке над ведром, лежит глыба слежавшегося снега; капли гулко стучат по дну. Неторопливый разговор. Чабана интересует, что нового на руднике, с которого я иду, и зачем мне эта палка с белым мешком. Я расспрашиваю о волках и о воде. Источников поблизости нет, вода только наверху, где еще сохранился снег. "Снег кончится — угоним скот вниз, к реке". О пещерах он слышал, но никогда в них не бывал.

Доливаю фляги, прощаюсь — и в путь. Все гуще арчовник, все зеленее лужайки. Здесь еще длится весна, еще сохранилась влага в почве. Над склоном гуляет ветер — холодный, горный. Из-под ног с криком и треском крыльев вырываются кеклики — горные куропатки, убегает вспугнутый заяц.

До снежников я добрался только к вечеру. Голые известняковые плиты, пласты твердого серого снега, рядом — пурпурное пламя тюльпанов; а на камне застыла странная кобылка — огромная и горбатая.

Выхожу на гребень. Плотная стена воздуха бьет снизу. Кажется, ляжешь на нее, раскинешь руки — и заскользишь против ветра. На одном уровне со мной круто несется вниз и не движется с места огромный гриф.

Вниз — обрывы на сотни метров. Черные вечерние тени накрывают равнину.

На запад от меня широкое и лесистое ущелье; в бинокль видны огромные дремучие арчи на крутых зеленых холмах, белые и золотистые метелки лисохвоста и нетоптанная, не выбитая скотом трава, в которой, наверно, жужжат и стрекочут полчища насекомых. Рай для энтомолога! Решено — иду туда. Только сначала надо запастись водой. Развернув полиэтилен, накладываю в него килограммов пять снега и подвязываю этот куль к рюкзаку. Дня на два хватит.

Через полчаса я уже был в ущелье. Ни души. Сюда не загоняют скот пастухи — слишком далеко от водопоя. Редко-редко забредет охотник, и даже тропинок не видно.

Выбрав ровную площадку, расстилаю спальный мешок — и дом готов. Наверху, почти задевая края ущелья, мчатся розовые облака. Здесь ни ветерка. Скатываю со склонов огромные сухие стволы, волоку в костер — его пламя рвется на десяток метров вверх, и тучи искр, кажется, долетают до неба. А на дереве, у меня над головой, недовольно бормочет какая-то проснувшаяся от света пичуга.

Текли спокойные дни, наполненные работой и солнцем. Я отыскивал личинок хищных мух на травах и кустарниках, фотографировал желто-коричневых богамолов. Наверху, у снегов, собирал медлительных жуков-чернотелок и прытких, поблескивающих синеватыми надкрыльями жужелиц. Раза два мне довелось увидеть небольшие стада козерогов, стремительно несшихся по неприступным кручам, а однажды на пыльной тропинке я заметил цепочку следов огромной кошки — здесь прошел барс. И только змей не встретил ни разу — они уползали, услышав постукивание моей палки по камням. Я не особенно жалел об этом.

По вечерам, лежа у костра, я смотрел на небо и патрулирующих над пламенем летучих мышей. Свет привлекал насекомых, за ними охотились мыши. Однажды, ложась спать, я завалил костер кусками снега; мгновенно в столб пара ворвались два или три мышонка: вероятно, они приняли пар за особенно густую тучу мошкары.

На первый взгляд неровные, как будто сбивчивые броски и перевороты серых крылатых существ казались хаотичными и бесцельными. Но я вспомнил фотографии охотящейся мыши, которые видел в одной иностранной книге. Бестолковые метания в действительности оказались чем-то совершенно иным…

Пришло утро, когда у меня кончилась провизия, а в коллекционных коробках уже почти не оставалось места для новых насекомых. Ну что же, за день доберусь до поселка, а завтра — в пещеры. Я допил остатки вчерашнего чая и пошел.

Снова под ногами известняковые глыбы, чахлая трава и подушки зацветающих акантолимонов. Это растение напоминает огромного ежа, у которого колючки растут вперемежку с мелкими и нежными розовыми цветами.