Под знаменем Льва - страница 9

Каждый день, когда солнце поднималось в зенит, Конан устраивал общий смотр всему воинству. После чего отправлялся перекусить в солдатский шатер, обходя по очереди скромные жилища воинов. Настоящий полководец обязан знать всех своих людей в лицо. Конан же помнил даже имена многих бойцов.

Спустя несколько дней после разговора с Просперо о прогулке в город киммериец обедал в компании кавалеристов. Конан запросто разделил с воинами скудную трапезу — хлеб, горький эль — и соленые солдатские шутки.

Вдруг, уловив неподалеку чей-то странный свистящий голос, киммериец прислушался. В стороне от кавалеристов расположился уже знакомый Конану узколицый зингарец. Он весело болтал с каким-то солдатом, сопровождая речь красноречивыми жестами. Конан моментально забыл про только что отпущенную ядреную шутку, поскольку зингарец явно рассказывал о женщине. У варвара в жилах тотчас закипела кровь.

— Какая там есть танцовщица! — разглагольствовал зингарец. — Волосы черные, как вороново крыло, глаза зеленые, как изумруды. Губки красные, тело стройное — глаз не отвести! — И он быстрым движением показал, какая у красотки фигура. — Она танцует по вечерам в таверне «Девять мечей» для всякого сброда. Ее зовут Альцина. Она не похожа на простых портовых шлюх. Она дерзкая, своенравная и никому не позволяет даже прикоснуться к себе. Говорит, мол, не родился еще мужчина, который бы заставил разгореться ее страсть. Конечно, — добавил он с завистливым вздохом, — возле нее каждый вечер собирается целая толпа, и кто-нибудь, в конце концов, сумеет обуздать гордую девчонку. Взять хотя бы нашего могучего предводителя… — Произнося последнюю фразу, Квесадо поймал пристальный взгляд киммерийца. Зингарец поперхнулся, опустил голову и промямлил: — Тысяча извинений, господин! У вас слишком хорошее пиво, потому я и разболтался. Прошу вас, не сердитесь за мою нескромность…

— Ладно, забудь, — нахмурившись, Конан отвернулся. Но в тот же вечер он разузнал дорогу к «Девяти мечам».

Когда киммериец, вскочив в седло, направился в сопровождении одного только воина к Северным воротам, Квесадо, притаившийся неподалеку в тени, самодовольно усмехнулся.

Когда заря, полыхнув алым, развеяла тьму сонного неба, серебряная труба возвестила о прибытии нарочного от короля Милона. Посланец в расшитом плаще поверх доспехов, размахивая свитком с королевской печатью, бодро вступил в лагерь на берегу залива. Он презрительно наморщил нос при виде учебного плаца, где к утреннему смотру готовилась пестрая толпа солдат. Гонец громко потребовал, чтобы кто-нибудь проводил его к предводителю воинства Конану из Киммерии. Один из бойцов повел королевского щеголя к главному шатру.

— По-моему, у нас неприятности, — пробормотал Троцеро, уставясь в спину аргосийского чинуши и обращаясь к Декситусу.

Лысый, худой жрец перебирал четки.

— Пора бы уже привыкнуть к неприятностям, господин мой, — сказал он. — Надеюсь, ты не забыл, сколько нас еще ждет впереди…

— Ты имеешь в виду Нумедидеса? — криво усмехнулся граф. — К этому-то мы готовы. Я говорю о неприятностях из-за Милона. Единственное, что нам от него нужно, — чтобы он нас не трогал, пока войско не готово. А он, похоже, струсил! Конечно, под стенами столицы собралось слишком много отчаянных рубак из дальних краев. Для короля это лишняя головная боль. Так что наверняка Его Величество решил отказаться от гостеприимства.

— Вот-вот, — поддакнул подошедший Публий. — Наверное, в Мессантии все закоулки уже кишат аквилонскими шпионами. Нумедидес непременно попытается надавить на владыку Аргоса и склонить его на свою сторону.

— Когда у стен города толпа головорезов? — хмыкнул Троцеро. — Непростительная была бы ошибка со стороны правителя.

Публий пожал плечами:

— До сих пор король Аргоса был нашим другом. Правда, монархи частенько нарушают обещания — помыслы любого, даже самого благородного властителя всегда крутятся вокруг собственной выгоды. Надо набраться терпения… Хотя, конечно, хотелось бы знать, что за пакость привез гонец в послании!

Обменявшись невеселыми мыслями, Публий и Троцеро отправились по своим делам, оставив жреца рассеянно перебирать четки. Декситус, слушая разговор друзей, молча размышлял о явившемся ему откровении…