Подарочные мышки - страница 4
— Нет, ради бога не беспокойтесь!
— Ну что вы, я рад помочь вам!
— Нет, благодарю. Я не собираюсь выходить.
Синьор кот рассердился так, что и не передать:
— Вот вы какие, мыши! Сыр едите, а взамен ничего не хотите дать! Разве так поступают? В торговле нужно быть корректным: я тебе даю одно, а ты мне — другое.
— Хорошо. Я оставлю вам корку. И мы в расчете.
— Я подам на вас в суд за обман! Вы мне ответите!
— Согласна. В тот день, который никогда не наступит.
— Нет! Сегодня же!
И, говоря так, кот схватил сыр и покатил его к дверям, не обращая внимания на испуганный писк семерых мышат, которые перекатывались внутри.
— Не бойтесь, — успокоила их мышка. — Этот сыр не будет для нас ни ловушкой, ни тюрьмой. Он станет нашей крепостью. Хотела бы я посмотреть, кому удастся вытащить нас отсюда. Спокойствие, хладнокровие и классическая музыка. Для бодрости духа споем наш гимн. — И тут же затянула первую строфу:
Муж мышки присоединил к ней свой голос, а затем и семеро мышат перестали плакать и тоже запели:
Синьор кот выкатил круг сыра, словно автомобильную шину, из подвала и направился в суд. Люди оборачивались и с удивлением смотрели на него.
— Как странно — поющий сыр!
— Чего же удивляться — это же пармезанский. А в Парме, как известно, все очень любят оперную музыку.
— Да, они, конечно, мастера делать сыр. Только до одного не могут додуматься.
— До чего же?
— Как есть, не работая.
— Этого только ты, чудак, не знаешь! А людей, которые не работают, но едят, сколько угодно!
Кот прикатил сыр к судье и потребовал разбирательства:
— Ваша милость, мышки украли у меня сыр!
— Было бы правильнее сказать, — заметил судья, — что сыр украл мышей.
— Вот именно! Вот именно! — пропищала мышка, выглядывая из дырки в сыре. — Нас захватили в плен, ваша милость. Нас девять человек! В том числе дети младше четырнадцати лет!
— Но вы же съели почти весь мой сыр! — закричал синьор кот.
— Мы его ели, потому что нам его предложили. Это был рекламный сыр. Подарок фирмы, так сказать.
— Это верно? — спросил судья.
— К сожалению, — должен был признать синьор кот.
— Тогда я тоже его попробую, — сказал судья. — Я уважаю рекламу и люблю рекламные передачи по телевидению. А потом я прикажу выдать мышкам охранный пропуск, чтобы они могли спокойно вернуться домой. Синьор кот оплатит судебные издержки. Все!
Ударом молотка судья положил конец судебному разбирательству и облизал усы.
Мышек проводили домой, и они всю дорогу распевали свой гимн, который был написан их предком по имени Иоганн Себастьян.
А синьор кот вернулся в свой магазин, где кассирша с радостью бросилась ему навстречу:
— Маркиза де Сорианис заказала 715 баночек! Они нужны ей сегодня без двадцати восемь. Я подсчитала, что моему брату, чтобы доставить весь товар, придется съездить к ней семь раз!
— Разве я не молодец? — спросил котенок-рассыльный. — Разве я не заслуживаю повышения зарплаты?
Синьор кот, не говоря ни слова, уселся на прилавок и задумался. «Вот, — вздохнул он, — благодарность публики. Ты выкладываешься, открываешь новый магазин, покупаешь банки, наклеиваешь на них этикетки, нанимаешь людей, заботишься об интересах покупателей, и что получается? Ничего. Только расходы на сыр и судебные издержки! И все потому, что мыши не хотят понять условия торговли и совершенно не интересуются проблемами питания.
Конец света! — думал синьор кот, машинально облизывая лапу, все еще пахнущую пармезанским сыром. — Вот и делай после этого добро ближнему. Особенно мышам!
«Мыши, — размышлял синьор кот, вконец расстроенный, и хвост его свисал с прилавка, словно приспущенный в день траура флаг, — живут жалкой, бесславной жизнью. Я готов обеспечить им хорошее будущее, выставить их в витрине на всеобщее обозрение. Я предлагаю им — за свой счет — прочные жестяные, хорошо закрытые банки, с красивыми этикетками работы первоклассных художников. На них мышки выглядят даже лучше, чем в действительности. Я предлагаю в награду покупателям консервные ножи, устанавливаю вполне доступную всем цену. И вот результат. Они саботируют мое предложение и, подкупая судью пармезанским сыром, восстанавливают его против меня. Нет справедливости на этом свете! Нет ничего святого! Лучше бы я стал бандитом!»