Подборка стихов А. Ханжина с предисловием А. Сомова - страница 9

и снова не сможет во сне умереть.

Задержится жизнь на какой-то основе,

в каком-то одном провисит волоске,

змеёй проберётся в молекулы крови,

и девка очнётся в смертельной тоске.

Жива. Видно есть в этом диком верченье

невидимый людям действительный смысл,

единственное, чёрт возьми, облегченье,

которого так добиваемся мы.

Бешусь я, со злости её обзывая

то «девкой», то «тварью»…И сам не пойму.

Мне кажется, девочка эта — святая.

Закурит, и слёзы как звёзды в дыму

мерцают и гаснут. И неторопливо

вливается в вену убийственный сок.

Она умирает как будто счастливой,

как будто её поманил к себе бог.

Закончился бы срок в один надрез,

истёк как молоко в бутоне мака,

сгорел травой…И я бы с ним исчез

на тропике прокуренного Рака.

Канают пьяно девки Живанши

по улице Бакинских комиссаров.

Утечь бы вслед за дымом анаши

на черномазый пляж Мадагаскара.

Московский непрерывный декаданс

во двориках Бутырского централа.

Я падаю как сбитый жизнью ас

на дно пустого винного бокала.

А мог бы мацать целочек Готье

или священных местных прошмандовок,

кукушкино гнездо искать во тьме

своих шизофренических наколок.

Роман бы сочинил, как Керуак,

о жизни на этапных перегонах,

где персонажи злых фольклорных саг

журнальным умиляются иконам.

Закончился бы срок в один глоток

от барбитуры кактусовой водки.

Я подавал бы Йовович манто

и целовал бы тень её походки.

О, дамы преподобного Карден,

я ваш осевший в камерах попутчик,

я остров всех покинутых Елен.

Хотя, конечно, остров невезучий.

Потому что один, потому что зима,

потому что деревья опали —

с сигаретой в зубах не сойти бы с ума

от хохочущей в зубы печали.

В этой вечности плыть, как в тяжёлой реке —

только веруя в силу теченья.

Потому что себя пережил налегке,

для тоски не имеет значенья.

Только видеть бы как расползается лёд

от пылающей солнечной спицы.

Потому что когда-нибудь время уснёт,

в эту полночь секундам не спится.

Потому что один, потому что снега,

потому что проносятся мимо

непригодные к жизни моей берега,

я не сплю. Я курю. Не сойти бы…

Уехать туда, где лето,

кровать напротив окна.

Лежать, курить сигареты,

рассвет и бледна луна.

Лежать и смотреть как небо

цветёт в безымянный день.

Курить непременно, это

примета живых людей.

Уехать и не вернуться.

Уехать, уйти в тепло…

Котёнка поить из блюдца,

курить и смотреть в окно.

Над чем смеяться может обезьяна,

во что влюбиться может обезьяна,

чего бояться может обезьяна,

чему учиться может обезьяна,

как развлекаться станет обезьяна,

чего желать изволит обезьяна…

Куда стремиться может обезьяна?

Из джунглей Нижневартовска в Москву.

Кому молиться может обезьяна?

Такому же примату-божеству.

Только ты. Из тяжелых тюремных тетрадей,

из московских подвалов, с железных дорог,

из ничтожества дней… умоляю не ради

милосердного нечто. Какой теперь бог,

после тысяч и тысяч прощаний, прощений,

после крови на желтом паркетном полу…

Или холод. Я кашляю. Ветра ошейник

острым снегом царапает. Солнце в иглу

превращается, колет глаза, отражаясь

от зеркального глянца коры ледяной.

Ничего не осталось. Плачевная жалость,

и мне жаль, что тебя не убили со мной.

Только ты. Оставляя счастливое в прошлом.

в пьяной юности, после рожденья детей,

обучая тому их, что в жизни хорошим

называется, все, что хорошим везде

было принято — разум, здоровье, достаток —

только этой назойливой радуги свет

слишком радостен, чтобы украсить остаток

равномерно раскрашенных скукою лет.

Только ты не посмеешь простить мою нежность,

что осталась на коже, и пальцев ожог.

и разбитую напрочь кровать, и одежды

на полу в беспорядке. Какой теперь бог,

надрываясь, пытается выволочь тело

из ухоженной проруби… Я не пойму,

почему ты жива, почему ты сумела,

не меняясь в себе, изменить и ему.

Только ты. Только ты, моя первая строчка,

Бесконечная песня, больное вино,

только ты понимаешь, как холодно ночью

с кирпичами стихов погружаться на дно

и стоять неподвижно, завидуя рыбам,

что способны собою тебя накормить.

Только ты. Только смесь твоих слез и улыбок —

Все живая вода. Все возможность любить.

Бунтуй, борись, сопротивляйся,

врывайся в прошлое, круши,

рви указательные пальцы,

в пивных молись, в церквях греши.

Не смей смиренно улыбаться,