Поддельные шедевры - страница 26

А еще через несколько месяцев, 28 октября 1947 года в четвертой камере Амстердамского суда начался процесс над фальсификатором. Обвинение в коллаборационизме было с него снято; оставалась только подделка произведений искусства с целью наживы. Подсудимый признал себя виновным. 12 ноября огласили приговор: один год тюремного заключения.

В своем последнем слове ван Меегерен просил суд позволить ему писать в тюрьме портреты: ныне он знаменит более, чем когда-либо, и заказчиков - хоть отбавляй. Осужденный отнюдь не выглядел очень удрученным. Его тщеславию, видимо, льстило внимание прессы и публики, и он, отделавшись довольно мягким наказанием, строил большие планы на будущее.

Этим планам не суждено было осуществиться. 30 декабря 1947 года заключенный Амстердамской тюрьмы Хан Антониус ван Меегерен скоропостижно скончался от разрыва сердца.

Через три года состоялся аукцион, на котором распродавались работы «великого фальсификатора», как называли ван Меегерена в газетах. «Христос среди учителей» пошел за три тысячи гульденов; остальные подделки - до трехсот гульденов каждая. Это был последний приговор.

Казалось бы, на этом можно закончить рассказ. Прошли годы. Афера ван Меегерена утратила интерес новизны. Все вроде бы стало на свои места.

Но дело еще не закрыто. Жертвы фальсификатора потерпели в этой истории громадный моральный и материальный ущерб. «Шедевры» их собраний фактически обесценены, а репутация знатоков искусства сильно подмочена. Не все смирились с этими печальными последствиями.

Сразу же после смерти ван Меегерена коллекционер ван Бойнинген возбуждает в бельгийском суде процесс против главного эксперта профессора Поля Кореманса. Самые веские аргументы не могут переубедить ван Бойнингена: он хочет доказать, что по крайней мере две картины - «Христос в Эммаусе» и «Тайная вечеря» - принадлежат кисти не ван Меегерена, а Яна Вермеера Дельфтского. Уже не один год тянется во многих инстанциях этот бесконечный процесс, но все безрезультатно. Упрямый собиратель не слагает оружия.

Собственно говоря, научная истина восстановлена, и оспаривать ее трудно. Однако все время находятся люди, пытающиеся опровергнуть выводы экспертов и признание самого ван Меегерена, которому посмертно приписывают манию величия. В 1949 году П. Кореманс опубликовал в Амстердаме книгу «Поддельные Вермееры и де Хоохи ван Меегерена». В ответ на нее в Роттердаме вышла другая книга под претенциозным заголовком: «Вермеер-Ван Меегерен. Возвращение к истине». Но это «возвращение к истине», попытка доказать, - на радость тому же ван Бойнингену, - подлинность фальшивых картин, оказалась попыткой с негодными средствами. А. Лавашери, автор изданной в 1954 году книги «Вермеер-Ван Меегерен. Поддельные и подлинные», целиком поддержал точку зрения Кореманса и его коллег.

Споры и процессы еще продолжаются. Но даже когда афера ван Меегерена забудется и станет лишь достоянием историков, то и тогда последнюю точку поставить нельзя. Ибо пока существуют фальсификаторы, пока нечестные дельцы в погоне за наживой фабрикуют более чем сомнительные суррогаты культурных ценностей, дело не может быть закрыто.

Эту холодную, ветреную ночь не забудет ни один житель Любека. В ночь на 29 марта 1942 года союзная авиация бомбила город. Заслон немецких истребителей был прорван и смят в первые же минуты массированного налета. Над городом и гаванью повисли десятки тяжелых бомбардировщиков. Все реже и реже сверкали зарницы зениток; Любек был во власти английских и американских летчиков.

Казалось, наступил час Страшного суда. Тысячи бомб с пронзительным воем неслись с черного неба, пронизанного лучами прожекторов. Многоэтажные здания раскалывались, как скорлупа гнилых орехов. Город горел. Зарево пожаров разгоняло ночной мрак, а утром плоское мартовское солнце было не в силах прорвать завесу густого дыма. На башнях Мариенкирхе той ночью звонили колокола, но не тревожным набатом, а заунывной панихидой. Кто звонил в них, так и осталось неизвестным. Потом говорили, что это пресвятая дева Мария оплакивала гибель Любека и своего храма.