Подгоряне - страница 19

— Смерть не вините. Она знает свое дело… Я умоляю ее, чтоб поскорее пришла ко мне. Целыми ночами не сплю — все прошу. Свое-то я давно уж прожил, теперь у других прихватил… Но смерть, эта ведьма, знать, боится моих старых костей… Ей подавай молодых!.. Ох, ох, ох!.. — тяжко вздыхает старик. — Она, смерть, как и мы, люди… каракулевые шкурки выделываем из молодых барашков, а не из старых овец… Вот и она… Так спокон веку ведется…

Старик бродит среди машин, толкается там и сям меж людей. Белая, как только что выпавший снег, его голова мелькает то тут, то там. Рядом с такими великанами, как Унгуряну, он кажется сущим ребенком — высох так, что остались, кажется, одна кожа да кости. Выбравшись на обочину, начинает кричать на машины, как на своих волов: "Хо, чтоб вы подохли, проклятые!.. Псы бешеные!" То и дело подходит к своему колодцу, придирчиво осматривает: не задела ли какая-нибудь из машин сруба. Грузовики между тем покидают зацементированную площадку возле родника. Дрожь их могучих стальных тел передается воде — та хлюпает в своей холодной глубине.

— Х-м… коровьи образины!.. Чего доброго порушат мой колодезь!.. И кто только выдумал эту моду — ездить на машинах?.. Покойникам и тем нету от них, машин этих, покою!.. Не бояр же каких-нибудь хоронят!.. Мертвых не разбудишь ни музыкой, ни причитаниями, ни автомобилями, ни еропланами!.. А колодезь мой, как пить дать, попортят!.. Дрожит земля под колесами, как во время сражения… Вода плещется и кипит, как в чугуне!.. Так вам и нужно, коли вы молитесь только своим еропланам! — грозит он под конец кому-то своим сухим кулаком.

Бедный старик. Все чаще и чаще застаю его подремывающим на солнышке.

Усядется на трехногий свой стульчик и поклевывает носом. Промчится по дороге машина, разбудит его на миг, дед лишь вздрогнет и сейчас же вновь засыпает.

А вот ночью мучается от бессонницы. Поэтому мама предупреждает меня, чтоб я не будил дедушку днем, когда он может вздремнуть чуток по-заячьи. Такое же точно указание мама дает и Никэ. Но он часто забывает о нем, с грохотом вкатывается во двор на мотоцикле. От такой трескотни проснется и мертвый.

Мама набрасывается на Никэ с руганью, но за него неожиданно вступается сам старик. Странное дело: дедушка чаще всех нападает с бранью именно на младшего внука, но они не могут, кажется, и дня прожить друг без друга. Под брезентом в мотоцикле Никэ обязательно что-то прячется для дедушки: то саженцы какого-то особого сорта яблонь, то черенки привитых вишен, ранних черешен, созревающих в конце мая. "Подкупает старика, хитрец, — ворчит мама. — Таких плутов, как Никэ, в нашем роду еще не было! Таких надо поискать!"

Мама не права: дедушка не из тех, кого можно подкупить. Стар-то он стар, но кусочком сахара его не заманишь. У него с Никэ общие интересы.

Завидев младшего внука, дедушка тотчас оживляется, принимает саженцы охотно, даже с радостью, и высаживает их вокруг своей хатенки немедленно, с внимательностью образцового ученика выслушивает ученые наставления Никэ.

Нередко и сам ходит в хозяйство внука, где некоторые деревья редчайших этих сортов уже начинают давать урожай, так что дедушка может и отведать новых плодов. Никэ сам срывает для старика то яблоко, то грушу, то персик. Для этого у внука есть особый шест с женским капроновым чулком на конце, с помощью которого можно снимать любой фрукт, не дав ему упасть на землю: яблоко, груша, персик ли обязательно нырнут сперва в чулочный сетчатый мешочек. По душе дедушке этот инструмент. Мать права: хитер наш Никэ, умеет заставить работать на себя современную цивилизацию! Просверлил электробуром у себя во дворе глубокую скважину, зацементировал ее, и у него получился великолепный колодец. Приладил к нему электрический насос, и вода сама, без бадьи, бежит наверх. С помощью мотора поливается и огород. Электричеством нагревается и какая-то мудреная, удивляющая дедушку до крайней степени баня.

Никэ зажигает какую-то хитрую форсунку, вода течет по трубам, по одной — горячая, по другой — холодная. Благодать! Я никогда не думал, что такой упрямый старик, как наш дедушка, оценит по достоинству эту баню и даже охотно будет мыться в ней. В жаркие дни он приходит к Никэ по нескольку раз и тут же лезет в баню. Будучи чрезвычайно гордым и стыдливым, запирает дверь на засов изнутри, не позволяет никому войти и потереть ему спину. Однако охотно переговаривается с внуком через стену.