Подготовка к экзамену - страница 26

Весь школьный день думала об этом, тревожилась: понравится ли Виктор отцу? Даже на уроках слушала невнимательно, а когда мы с Виктором вышли из школы, предложила ему будто между прочим:

— Зайдем к нам, — даже пояснила вроде Александра Викторовича: — Сегодня обед у нас — первый класс!

Виктор кивнул согласно, а у меня неожиданно горько сжалось сердце: он уже успел забыть о возвращении отца! И не заметил, значит, что я весь день была не такой, как обычно…

Только глянув на отца и маму, я сразу же догадалась, что без меня они о Викторе не говорили. Отец встал, протянул Виктору руку.

— Ну, давай знакомиться.

А я вдруг увидела взгляд мамы: она молча и настороженно следила за Виктором и отцом. Виктор пожал руку отца, сказал весело и просто:

— Катя говорит мне сегодня: «Капитан Нилов вернулся!» А я вначале даже и не сообразил, кто это…

По глазам отца нельзя было понять, понравился ли он ему.

— Курить можно? — почему-то спросил Виктор, тоже садясь рядом с отцом на диван; раньше он курил у нас дома, не спрашивая разрешения.

Отец кивнул, подвинул пачку сигарет, лежавших на журнальном столике.

— Ого! — сказал Виктор, рассматривая пачку: — «Честерфилд»! В Англии были?

— Был.

Виктор посмотрел на отца уже с откровенным восхищением.

Мама вздохнула, пошла на кухню.

— Дело к экзаменам идет? — весело спросил отец.

— А крепкие! — проговорил Виктор, глубоко затянувшись, переспросил, точно не расслышал: — Что? А, да! — И развел руками: — Деваться некуда: надо как-то спихнуть.

«Так, так…» — опять молча кивнул ему отец, глянул на меня, отвел поспешно глаза.

Обед, как и всегда при возвращении отца, был праздничным. Виктор первым потянулся к бутылке коньяка, налил нам с мамой в маленькие рюмки, себе и отцу — в большие. Я глянула на отца, но ни он, ни мама ничего не сказали Виктору.

— Ну, с возвращением! — сказал Виктор, поднял свою рюмку, выпил коньяк, стал есть.

Я заметила, что отец с мамой почему-то стараются не глядеть на Виктора. Он снова хотел налить себе. Мне стало стыдно за развязность Виктора.

— Хватит! — не утерпела я. — Ведь уроки еще надо делать!

— Действительно, хватит, Виктор! — твердо проговорил отец.

— Ну, какие уж теперь уроки по такому случаю? — добродушно возразил Виктор. — Спишу завтра.

И действительно, заниматься нам в этот день не пришлось. Виктор ушел домой. Я села за уроки.

Вечером у нас собрались гости, как всегда это бывало по возвращении отца, но я не могла заставить себя выйти к ним. Весь вечер пролежала одетая на своей постели, притворяясь, что сплю.

Дождалась, когда гости разошлись — было уже два часа ночи, — вышла из своей комнаты. Отец с мамой сидели в столовой. Обернулись, услышав мои шаги.

Я спросила отца:

— Годится Виктор для военной службы? — И по глазам отца тотчас увидела, что он понял мой вопрос.

— Смотря для какой… — негромко ответил он и вздохнул устало: — Она ведь тоже разная — военная служба.

— Ну вот к тебе на корабль приходит пополнение — как бы ты принял Виктора?

— Обычно. — И отец чуть прищурился.

— Ну ладно… Что ты думаешь о Викторе?

— Да я ведь и вижу-то его в первый раз…

— Нет, говори все!

— Да! — сказала мама.

— Пришлось бы повозиться как следует, чтобы сделать из него настоящего моряка. С одной стороны, понимаешь ли, Катенок, и здоров он, это сразу видно. То есть физически здоров, я хочу сказать. А морально… — и чуть усмехнулся, договорил: — У меня на корабле работа тяжелая и сложная, ошибаться никто из экипажа не имеет права, а нравственный уровень Плахова…

— Договаривай все!

— Целый вечер она мучилась, ждала этого разговора, — сказала мама.

— Трудный случай, Катенок! — ответил отец и стал глядеть прямо в глаза мне, прищурился еще сильнее: — У меня ведь служба какая? Кого мне пришлют, с теми я и обязан работать, понимаешь?

— Ну а если бы ты мог выбирать себе экипаж?

Отец смотрел все так же пристально на меня, ответил спокойно и ровно:

— Виктора Плахова не взял бы, — и тотчас будто начал извиняться: — У нас ведь, понимаешь, случаются ситуации довольно серьезные…

— Хватит, Костя! — остановила его мама.

— Спасибо… — прошептала я, повернулась, снова пошла к себе в комнату.