Подлинная история России - страница 57

), поехал в Польшу. Только после того, как пришла весть, что иноплеменники „сошли суть и(зъ) земле Руское“, он вернулся к Киеву и поселился под городом „во острове“. Но зимой 1242/43 г. монгольское войско двинулось обратно на восток; и Михаил перебрался в Чернигов, откуда проехал за рубеж в Венгрию» (Насонов, 1940. С. 23–24).

Таким образом, Галиция оказалась на фланге войск монголов, ведущих наступление на запад. И монголы, естественно, опасались, чтобы их не атаковали со стороны Галича. Требование «Дай Галич!» — признак недоверия к Даниилу. Галицкая Русь находилась на рубеже раздела христианства на православие и католичество, давала крен в сторону союза с Римом. Даниил завязал переговоры с папой Иннокентием IV.

Это не следует рассматривать как вынужденные действия Даниила перед монгольской агрессией. Монгольское продвижение на запад, если забыть о монголах как пришельцах из далекой Монголии, а расценивать как военную силу Восточной православной Европы, вполне можно рассматривать как ответную реакцию на натиск Западной католической Европы на Восток. Зарождалось многовековое противостояние Запада и Востока. Киев подпал под западное влияния в лице галичан, и поэтому был обречен на осаду.

Монголы в Киеве видели не киевлян, а войска Даниила Галицкого, захватившие важнейший город на юге Руси.

Отношение к Батыю у русских людей своеобразное. Совсем не такое как к захватчику. Точнее, не для всех он захватчик!

Батый штурмует «злой» Козельск, а жители близ лежащего села Поганкино снабжают монголов провиантом (Гумилев, 1992 б. С. 352) (данное название селу, видимо, дали в более позднее время, когда изменилось отношение к татарам). Да что там простой люд, брат убитого на реке Сити великого князя Юрия князь Ярослав Всеволодович, засевший в разграбленном Владимире, видимо, «обеспечивая тылы» татар, осаждающих Козельск, совершает победоносный поход на Литву. Козельск отбивается, истекает кровью семь недель (почти два месяца!), а соседи, среди которых будущий святой мученик князь Михаил Черниговский заняты своими делами (Гумилев, 1992б. С. 343).

В рамках пассионарной теории Гумилева это обстоятельство вполне объяснимо, но те, кто писал и пишет учебники, либо не могли знать о теории Гумилева, либо ее не признают. И в качестве объяснения столь неприглядной картины предлагают версию о следствиях феодальной раздробленности. Последняя пригодна для того, чтобы понять князя, но с чего это крестьяне пироги захватчикам таскают!

На примере осмысления битвы на Калке в русских летописных сводах можно сказать следующее. «Оценка кочевников…претерпела явную эволюцию… В статьях о битве Новгородской 1-й и Лаврентьевской летописей еще нет подчеркнуто отрицательного к ним отношения. Но уже в Ипатьевском своде есть нелестная характеристика пришельцев (автор имеет в виду фразу „безбожнии Моавитяне“. — А. Г.). В сводах XV — начала XVI в. отмеченная особенность статьи Ипатьевского свода развивается» (Куликовская битва, 1980. с. 100). Другими словами, по мере образования нового государства — Московии, как его будут называть на Западе, и растущего размежевания между христианами и мусульманами в русской «литературе» усиливается отрицательное отношение к татарам: «злые Татарове, Таурмени», говорится о «злобе и ненависти татар на христиан».

К лику святых был причислен князь Смоленский и Ярославский Федор Черный, который был зятем хана Менгу-Тимура (конец XIII в.), неоднократно использовавший татарские войска в «спорах» с другими князьями. Это удивительное отношение церкви к тому, кто не раз заливал русской кровью русские же города, пытаются объяснить либо тем, что на его гробу происходили чудеса (Полевой, Т. 2. С. 306), либо тем, что он освободил от всех налогов духовенство (Куликовская битва, 1980. с. 107). При этом два других князя — Михаил Черниговский и Михаил Тверской, убитые в Орде, — были причислены к святым мученикам. И хотя в учебниках подчеркивается, внушается, что два последних князя так особо отмечены за страдание за землю русскую, деяния Федора Черного заставляют думать о достаточно спокойных отношениях православной церкви и правителей Орды. Не была страшна Орда церкви, как бы не пугали нас учебники.