Поднебесный гром - страница 68

— Поедем! — сказал Копытин и, не вынимая рук из карманов, двинулся к автомобилю. — В больницу! — приказал он шоферу и обернулся к Аргунову: — Волк без сознания. Перелом обеих ног, что-то с позвоночником.

В приемном покое они встретили врача летно-испытательной станции Колесову. Вид у нее был встревоженный. На немой вопрос директора она торопливо ответила:

— Вызвали профессора.

— Надежда есть? — властно спросил Копытин, глядя врачу прямо в глаза.

— Почти никакой. Очень маленькая… — поправилась Колесова. — Простите, я сейчас. — И она поспешно скрылась в дверях.

Копытин ходил из угла в угол, шумно пыхтел. Внезапно остановился у стола, на котором лежали разрезанная куртка и окровавленные ботинки.

— Это его?

— Его.

— Хоть бы прикрыли чем.

Колесова появилась на пороге бледная, сделав шаг, покачнулась.

Андрей поддержал ее.

— Что с ним? — выдохнул, он, почуяв недоброе.

— Кажется, все… Наступила клиническая смерть. — И, уже не сдерживаясь, зарыдала.

— Перестаньте! Вы же врач! — прогремел директор. И потише добавил: — Возьмите себя в руки.

Окрик Копытина неожиданно подействовал. Махнув вялой рукой на плотно прикрытую дверь, Тамара Ивановна сказала:

— Я пойду туда…

Копытин шагнул к выходу:

— Поедем, Андрей Николаевич, к себе на завод.

На летно-испытательной станции собралось много народу. По коридорам слонялись как потерянные механики и контрольные мастера.

Волобуева и Суматохина Аргунов разыскал в штурманской комнате. Они хмуро и сосредоточенно дымили сигаретами.

— Что там?

— Нет больше Валеры, — еле слышно произнес Аргунов. — Клиническая смерть уже наступила.

В комнате стало очень тихо.

— Так я и знал! — в сердцах рубанул рукой Суматохин.

— Секундой бы раньше прыгнул — остался бы жив.

— Что теперь об этом, — опустил голову Аргунов. — А где Струев?

— В кабинете у Вострикова. Сви-де-тель! — мрачно процедил сквозь зубы Суматохин.

— Свидетель? Я ведь тоже все видел, — сказал Андрей.

— Да ну? Неужто действительно штопор?

Аргунов долго молчал, словно свыкаясь с горькой правдой.

— Это был плоский штопор. Сначала Валера сотворил несколько восходящих бочек, затем петельку, а в верхней точке фигуры вдруг свернулся… Самолет падал, кружась, ну точно как в замедленной съемке! Высота была что-то около трех тысяч метров. Мне сразу стало ясно: выводить бесполезно. Он, по-видимому, еще пытался отвернуть как-то в сторону… Не знаю, может, это ему и удалось, а скорее счастливая случайность. Катапультировался метрах в сорока от земли. Купол, мне показалось, наполнился…

— Обвинят пилота, — убежденно сказал Волобуев. — Как пить дать обвинят.

— Ему теперь уже все равно.

— Узрят ошибку на петле.

— Вполне возможно, — устало согласился Андрей. — Вдобавок Волчок дисциплину полета нарушил, теперь всплывет. Что ему, зоны мало было — над точкой резвиться вздумал!

— От Струева нахватался.

— А где я был? Пресечь надо было такую партизанщину. Вот до чего моя беззубость довела!

— Брось, Андрей. А мы где были? Если уж на то пошло, все мы виноваты. На наших глазах безобразия творились, а мы… А, да что там говорить!

— Кто ж знал, что Волчок сложный пилотаж вытворять вздумает? — сказал Суматохин.

— Я знал! — жестко отрубил Аргунов. — Мне бы, старому дюриту, отстранить его от полетов да взгреть как следует за самовольство, а я все с ним нянчился. Как же, думал, поймет! Понял…

— Да, рановато Валера с машиной на «ты» разговаривать стал. Вот и поплатился.

В комнату заглянул Володя Денисюк.

— Нашли самописец, — сообщил он.

— Цел? — в один голос спросили испытатели.

— А что ему — он ведь в бронеколпаке! Арестован до приезда аварийной комиссии. Нашли и летную книжку Волчка. — Денисюк повернулся к Аргунову: — Его документация в порядке?

— Конечно.

Появился Востриков — волосы, как всегда, взъерошены, галстук набок.

— Андрей Николаевич, а я тебя по всему ЛИС разыскиваю, с ног сбился! — рявкнул он прямо с порога. — Там тебя жена по телефону настойчиво добивается. Она в курсе?

— Не знаю. — Аргунов вышел.

Секретарша протянула ему трубку.

— Я слушаю…

— Наконец-то! — раздался облегченный вздох на другом конце провода. — Я чуть с ума не сошла. Услышала, что катастрофа, а с кем — не знаю.