Подождите, не уходите, или Когда же бабочка взмахнула крыльями - страница 2

Однажды утром, собираясь на работу, вдруг почувствовала свинцовую тяжесть в ногах. Они стали неподъёмными, будто по пудовой гире прикрепили к ним. Рухнув на пол, с трудом дотащилась до кровати. И вот уже полтора года нахожусь в таком состоянии. То, чего я боялась, впасть в чью-то зависимость, то и случилось.

Семейный пожилой врач, которого я знала с двадцати лет, сделав многочисленные анализы, задумчиво произнёс:

– Леночка, анализы превосходные, нет никаких органических поражений. Проблема гораздо сложнее, чем я думал, что-то у тебя щёлкнуло в голове, милая. Психогенный паралич. Это уже, к сожалению, не мой профиль.

– Я не пойму, Александр Дмитриевич, что вы хотите сказать? Я здорова, однако ноги меня не слушаются.

– Надо разбираться, деточка. Это уже область души – на языке психиатров называется: конверсия как бегство от ужасов жизни.

– Какие ужасы, у меня всё хорошо, да вы же сами знаете. От чего мне убегать?

– Лена, тут нужен психоаналитик, а лучше психиатр – врач, – с грустью глядя на меня, – говорил он. – Ищите, хорошего специалиста.

Так и не поняла я тогда ничего.

Поначалу, когда на меня обрушилась эта непонятная и странная болезнь, я была уверена, что врачи разберутся. Если официальная медицина бессильна, то, может, нетрадиционная поможет?

Я шла туда, куда мне рекомендовали, истово хотела выздороветь и окончательно разобраться со своей жизнью. "Только бы встать на ноги, только бы… и тогда всё будет по-другому", – клялась я себе. И каждый раз, обращаясь к кому-либо из специалистов, я, замирая, вслушивалась в их обещания, и с преждевременной благодарностью, вглядывалась в лицо очередного целителя.

Дети очень переживали за меня, и находили мне то одного целителя, то другого. Если какой-то знаменитый экстрасенс, известный врач, гипнолог приезжали в наш город, они тут же записывали меня на сеанс к этим специалистам.

Но время шло, надежда терялась, а после каждой неудачи неприятная тяжесть появлялась в груди, и возникало ощущение бессмысленности происходящего.

Дочка даже накупила комплекс СД и книги одного известного психотерапевта, академика, чьи божественные настрои излечивали всевозможные болезни.

Старческий, дребезжащий голос уверенно вещал: «Я весь насквозь заново рождаюсь новорожденно-цельным»… «Постоянно восстанавливается Божественное число волос на голове.... Взамен утраченных зубов… зарождаются новые необычайно крепкие белоснежные зубы…"

Недоумение, удивление и даже отторжение вызывал у меня этот настрой. Как голова может заново родиться? Как у взрослого человека могут проклюнуться крепкие белоснежные зубы? И как мне поверить в эти сказки?

Мне было обидно скорее за детей, за все их волнения и хлопоты, ведь они так хотели поднять меня на ноги.

Отняли у меня эти целители и время и деньги и… надежду встать на ноги. В душе осталась одна растерянность перед будущим. "Всё, – решила я тогда, – мне нужно отдохнуть от всех вас. Не верю, не хочу".

Правда, был ещё один психиатр, который произвёл впечатление, сказал мне такое… Нет, не буду я сейчас вспоминать об этом. Надо отвлечься.Так хочется поговорить с кем-то. Скорее бы пришла Роза.

Роза, мой социальный работник, как-то принесла мне заметку с описанием японского трёхстишья – Хайку1. Попробуйте в трёх строчках выразить любовь, яркие мгновения жизни, горе, радость, события вселенной, высказать то, объяснение которому можно дать на нескольких страницах. Полюбились мне складывать эти ёмкие, глубокие Хайки. Иногда, непроизвольно и всплывает что-то в голове.

Все мои дни проходят в размышлениях. Я потянулась к своим костылям, помощникам в нынешней моей жизни. Там, у окна, стоит моё любимое кресло-качалка. Я часто усаживаюсь туда, смотрю на небо. И каким бы оно ни было, – серым, облачным, угрюмым, ясным – оно всегда подпитывает меня своей таинственной силой и даёт некое успокоение.

Я растеряла всех своих добрых знакомых, друзей, приятельниц. Сама шла к разрыву отношений. От некоторых отошла после тех давних трагических обстоятельств в моей жизни, а остальные отсеялись уже сейчас, за время болезни. Зачем втягивать людей в чужое несчастье, зачем приглашать их на смотрины своей ущербности? Как бы друзья ни старались, вижу в их глазах жалость, а иной раз и жадное любопытство.