Подозрение - страница 21
— А вот и наша медсестра из Биглена у железной дороги Бургдорф — Тун, — приветствовал ее старик. — Вот как помнит Швейцарию старый эмигрант, — продолжал он.
— Так, господин Крамер, как себя чувствуете? Наконец проснулись? — сказала она, подбоченясь толстыми руками.
Старик снова взглянул на ручные часы.
— Всего-навсего половина одиннадцатого.
— Хотите есть? — спросила она.
— Нет, — ответил комиссар, чувствовавший себя довольно слабым.
— Вот видите, господин даже не голоден. Я позову госпожу ассистентку, вы ведь с ней уже знакомы. Она вам сделает еще один укол, — сказала сестра.
— Какая-то ерунда, — проворчал комиссар. — Мне еще не делали ни одного укола. Снимите лучше абажур. Я хочу осмотреть всю комнату сразу. Надо же знать, где лежишь, — сказал он раздраженно.
Комната наполнилась ярким, но не слепящим светом, источники которого определить было довольно трудно. Вся обстановка в новом освещении выступала еще более отчетливо. Старик с неудовольствием заметил, что потолок представлял собой одно целое зеркало; не очень-то приятно было видеть себя все время над собой.
«С ума сойти, — подумал он, — повсюду это зеркало».
Он пришел в ужас, взглянув на скелет, уставившийся на него с потолка.
«Зеркало врет, — решил он. — Есть такие зеркала, которые все искажают. Не мог же я так похудеть».
Он забыл про неподвижно стоящую медсестру и стал дальше осматривать комнату. Слева от него была стеклянная стена, за которой был занавес из серой материи с вытканными тонкими, но очень пластичными линиями обнаженными мужскими и женскими танцующими фигурами; с правой серо-зеленой стены свисал, как крыло между дверью и занавесом, «Урок анатомии» Рембрандта. Все это, включая большое черное распятие над дверью, придавало палате несколько легкомысленный вид.
— Ну, сестра, — сказал он озабоченно и все еще удивляясь, как комната изменилась от освещения; до этого ему бросился в глаза только занавес, танцующие фигуры и распятие над дверью он не видел. — Ну, сестра, это очень странная палата госпиталя, назначение которого делать людей здоровыми, а не сумасшедшими.
— Мы в Зоненштайне, — ответила она, сложив на животе руки. — Мы выполняем здесь все желания, — продолжала она, сияя от простодушия. — Все желания, какие бы они ни были. Если вас не устраивает «Урок анатомии», можете заказать «Рождение Венеры» Боттичелли или картину Пикассо.
— Лучше уж «Рыцарь, смерть и дьявол» Дюрера, — сказал комиссар.
Сестра Клэри вынула записную книжку. «Рыцарь, смерть и дьявол», — записала она.
— Завтра ваше желание выполнят. Хорошая картина для палаты смертельно больных. Я поздравляю господина. У него великолепный вкус.
— Я думаю, — ответил старик, удивленный грубостью медсестры, — я думаю, мои дела обстоят не так плохо.
Сестра Клэри серьезно кивнула своей красной, мясистой головой.
— Это так, — сказала она энергично. — Здесь только умирают. Я еще не видела человека, живым покинувшего палату номер три. А вы как раз в ней и находитесь. Тут уж ничего не поделаешь. Все когда-нибудь умрут. Почитайте, что я по этому поводу написала. Книга издана в типографии Лисхти в Валкрингене.
Сестра вытащила из кармана маленькую брошюру и положила на постель комиссара. «. Смерть как цель и смысл нашей жизни. Практическое руководство», — прочитал он.
— Не позвать ли мне доктора Марлок? — спросила она, преисполненная триумфа.
— Нет, — ответил комиссар, продолжая держать в руках «Смерть как цель и смысл нашей жизни». — Она мне не нужна. Отодвиньте в сторону занавес и откройте окно.
Занавес был отодвинут, а свет погас. Старик выключил также и ночник. Массивная фигура сестры появилась в освещенном прямоугольнике двери; однако прежде чем она ушла, комиссар спросил:
— Минутку, сестра. Вы превосходно ответили на все мои вопросы. Скажите, есть в этом доме карлик?
— Конечно, — ответила та. — Вы же его видели. — Затем ушла.
«Все это чепуха, — подумал он. — Я уйду из третьей палаты. Не так уж это сложно. Нужно только позвонить Хунгертобелю. Я слишком болен, чтобы предпринять что-либо серьезное против Эменбергера. Завтра вернусь в Салем».