Подражание Гомеру [based on a post-true story] - страница 12

Фреза остановился и посмотрел на Сима и Минуса. Помолчал тяжелым, доходчивым, не допускающим возражений молчанием.

— Понял, товарищ командарм! — понял Серп-И-Молот. — Разрешите выполнять?

Командарм кивнул, Сим побежал к грузовику, туда же устремились его особисты, догадавшиеся по бегу начальника, что нужно делать.

— Слышь, Фреза, — на этот раз четко произнес Минус, — скажи им, чтобы Карапуза не били. И грузовик не отнимай…

Фреза не ответил. Особисты вытащили из машины сначала местных и пинками отогнали их с дороги в заросли полыни. Затем выволокли Карапуза с уже разбитым в кровь лицом.

Фреза не смотрел в сторону казино, он пристально вглядывался в шеренги, чувствуя, как они подтянулись и завибрировали. Минус уставился в асфальт.

Крупье оттолкнул было одного из бивших, тот отскочил на шаг, вскинул «Калаш» и выстрелил Карапузу в ногу. Карапуз взвизгнул и свалился. Грузовик 95-95 ЕЕ облили бензином и подожгли.

— Они чё по своим стреляют?! — заорал Минус, обращаясь не к Фрезе, а к своим бойцам.

Их ряды от напряжения уже готовы были лопнуть, как струны, и хлестнуть по обидчикам, но тут послышался спокойный и громкий голос командарма:

— Так в ногу же…

Шеренги мгновенно ослабли, солдаты в них как бы провисли, обезволенные, загипнотизированные справедливой речью. Стрельба по ногам считалась по обычаю делом житейским, принятым между своими риторическим приемом, аргументом в споре, способом убеждения. В ней не находили ничего летального, злодейского или тем более предательского.

Фреза двинулся дальше, мимо роты к ларьку. Минус, как положено командиру проверяемой части, не отставал, униженный, с оранжево-огненным от гнева лицом топал рядом.

Они приблизились к немного напуганным женщинам. Тут были совсем юные, прогуливающие, кажется, физру и геометрию и не вполне понимающие, куда попали. Были молодые, сравнительно недавно изучившие нехитрое устройство мужского тела и при виде любого мужика желавшие немедленно его включить, завести и попробовать, как он функционирует. Были видавшие виды, постарше, пороскошнее, одетые по свежей мариупольской моде, хоть и слегка грязновато. Были которые по любви, были которые за деньги, были которые сами не знали почему. Были личные, жившие с кем-то одним из бойцов, были общие, были ничьи. Жирных не было. Таких Минус не брал, говорил всем, что надо экономить ресурсы, а жирные много едят и на их перевозку больше уходит бензина и солярки, но говорил для отвода глаз, на самом деле просто считал их некрасивыми.

— Дамы, вы кто? — угрюмо гаркнул Фреза.

Дамы не ответили. Они знали, что он и так знает кто.

— Сестры милосердия, — ответил Минус.

— Минус, Минус, разогнал бы я твой гарем, но с тебя на сегодня, пожалуй, хватит, — звонко, чтоб до каждой дозвенело, отчеканил командарм. Он повернулся к Минусу и вполголоса добавил:

— Вот эту, за моей спиной, в белой толстовке, завтра ко мне домой пришлешь. Скажешь Багру, он встретит и разместит.

— Это какую за твоей спиной? — поднялся на цыпочки и даже подпрыгнул, чтоб заглянуть за Фрезу, командир роты.

— Кончай троллить, все ты понял, на толстовке написано «bad company».

— Дык я, товарищ командарм, по-английски донт андестенд.

— Отпечаток ладони еще нарисован, видишь? Красной краской, а буквы черные… Еще вопросы есть?

— Теперь вижу. Нет вопросов.

— Как ее зовут?

— Нада.

— Надя?

— Нада.

— Что за имя такое?

— Говорит, испанское, как-то там с ихнего переводится.

— Она что, из Испании?

— Говорит, местная, из Дружковки.

— С той стороны, значит?

— Да, из-под укров пришла.

— Зачем?

— Вроде как бабушку проведать, которая под нами живет, в Тельманово.

— А к тебе как попала?

— Да как все. Уж и не помню. Может, я лучше бабушки ей показался? Зря ты Карапуза унизил.

— Не Карапуза, а тебя.

— Можно и так сказать, — перешел на змеиное шипение Минус.

— И не раз еще унижу. Я тебя доломаю, не сомневайся.

— Не, Фреза, такого не будет. Я, может, и гнусь, но не ломаюсь.

С каждой фразой оба говорили злее и тише, чтобы не слышали те, кому слышать не положено, говорили уже почти на ухо, так что даже столкнулись козырьками фуражек. Тут стало видно, как они похожи: одинакового роста, в одинаковой форме, оба с крепкими, утрамбованными судьбой лицами и свинцовыми глазами, словно один человек перед зеркалом бодался с собственным отражением. Их разнял Серп-И-Молот, подскочивший доложить, что приказ выполнен.