Подражание Гомеру [based on a post-true story] - страница 24
Погибло всего около тридцати миллионов человек, существенно меньше, чем во Второй мировой, и это бы ладно, но обнаружились куда более неприятные последствия ядерного недоразумения. Стал подводить календарь. То вдруг какой-нибудь самый обычный четверг растянется на неделю, не давая сесть солнцу и наступить ночи, то посреди января наступит зверская жара или привычный ветер начнет дуть совсем с другой стороны и приносить какие-то странные, никогда ранее не виданные облака, кишащие извивающимися шипящими молниями и потерявшими ориентацию бешеными птицами. Повсюду пошли перебои со связью, нарушились все распорядки, человечество сбилось с ритма.
Оказалось, что почти одновременное срабатывание нескольких десятков ядерных зарядов большой мощности на относительно небольшой территории немного сдвинуло Землю с орбиты. Как от щелчка потерявший равновесие волчок, планета слегка закачалась, ее движение стало неровным и, как вскоре выяснилось, непредсказуемым.
После пары месяцев наблюдений ученые назвали новую орбиту Земли предхаотической, полагая, что наблюдаемая нарастающая нестабильность в перспективе преобразится в хаотическую траекторию, после чего неминуем срыв либо внутрь Солнечной системы, к испепеляющему центру, либо за ее пределы, в холод и мрак. Были и те, кто предполагал, что нашу «загулявшую» планету перехватит и поглотит Юпитер или что она сама разрушится от орбитальной болтанки. Во всех вариантах хрен выходил не слаще редьки, был объявлен общечеловеческий мозговой штурм по поиску путей спасения и собрана конференция ведущих государств, учредившая Глобальный Совет Спасения. Поскольку было ясно, что еще одной такой встряски Земля точно не перенесет, первым делом Совет провозгласил на планете всеобщий, нерушимый и вечный мир.
Провозглашение, понятно, вещь ненадежная, и мир пришлось насаждать медицинскими методами. К тому времени генная инженерия и биокибернетика достигли довольно высоких уровней. Их достижениями и воспользовался Глобальный Совет, не только сняв запреты на применение некоторых технологий, но и принудительно их внедрив.
Была проведена тотальная генетическая вакцинация препаратом, вырабатывающим в человеке иммунитет к войне, снижающим агрессивность до допустимых значений и запускающим производство организмом новых, ранее не встречавшихся в природе гормонов смирения и прекраснодушия, названных л-толстовскими в честь теоретика непротивления злу. Пацифицирующая прививка делалась всем без исключения в обязательном порядке. Уклонение от вакцинации каралось лишением свободы вплоть до пожизненного.
Лет за пять человечество преобразилось. Прекратились не только войны, но и драки. Даже ссорились люди теперь медленно и вежливо. Атавистическая потребность в конфликте и насилии полностью удовлетворялась просмотрами боевиков и спортивных соревнований, чтением детективов и исторических преданий. Мужчины и женщины даже внешне поголовно изменились — подобрели, раздобрели, тела их стали мягче, шире, теплее и потливее, лица круглее и жиже, глаза нежнее и уже, смех глубже и ниже, и при смехе одинаково плавно и у женщин, и у мужчин колыхались пышные груди.
Человеческие особи как бы отдалились друг от друга, стали взаимно бесстрастнее и безразличнее, и это-то безразличие послужило всеобщей гармонии лучше любой любви. Меньше любопытства, меньше интереса, меньше плохих и добрых намерений, меньше эмоций проявлялось к себе подобным, и человечество перестало кипеть и выплескиваться через край, унялось, улеглось и лишь расслабленно и сбалансированно пошевеливалось.
Проявились, впрочем, и иные побочные эффекты. Заметили, что понемногу снижалось либидо. Но поскольку оно снижалось у всех и примерно поровну, то никто как будто и не был в претензии. Общество стало спокойнее, ленивее, но при том и покладистее: производительность труда не росла, зато избиратели на выборах раз за разом норовили проголосовать за действующую власть, чтобы избежать напряжения перемен. Правительства, обнаружив такую нечаянную выгоду, еще активнее насаждали медикаментозную пацификацию, заодно, чтоб народ не расстраивался, объявив экономический рост и конкуренцию устаревшими приоритетами, неполиткорректными пережитками времен потогонной системы и безудержной эксплуатации природы и человека.