Подражание Гомеру [based on a post-true story] - страница 8

— Почему прачкой? Он баба?

— Мужик бабьего типа. В списках на довольствие у нас только прачки. Должность прача не предусмотрена.

— Какого еще прача?

— Ну, прач. Прачка мужского рода.

— Сам слово придумал?

— Предположил, товарищ командарм. Если нужно, введем должность прача. Чтобы соответствовало.

— Повремени пока. А Танцора этого ко мне пришли.

Побеседовав с приплясывающим писателем и тяжело вздохнув, Фреза назначил его главным редактором армейской электронно-бумажной газеты «Бей!». Раз в месяц вызывал главреда для выслушивания и вразумления.

Дрыгая ногами и держа руки перед собой, будто все еще нес в них мертвую голову, вошел Танцор. Фреза не предложил ему сесть, поскольку знал, что сидеть или даже просто стоять на месте дольше минуты писатель мог, только приняв две таблетки ультраседуксена. Но, замедляя хаотические движения конечностей, препарат замедлял также движение мыслей и речи пациента. А командарму нужно было с главредом поговорить.

— Как обстановка на идеологическом фронте?

— Тесним врага, товарищ командарм, развиваем успех! — доложил Танцор.

— А конкретнее?

— Растет уровень публикаций, повышается качество агитационных материалов. Вот тут боец один, наш внештатный корреспондент, прекрасные стихи написал. Могу прочитать.

— Не только можете, но и должны.

— Есть. Вот стихи. — Танцор зачитал по криво сложенной бумажке:

Танцор повременил и, не дождавшись реакции, сказал:

— И вот еще одно произведение, тоже ничего:

— Ну? — сказал Фреза.

— Извините? — не понял Танцор.

— Дальше-то что?

— Ничего, товарищ командарм.

— Это хорошие стихи?

— Не могу знать!

— Кто их сочинил?

— Внештатный корреспондент газеты, танкист, кавалер ордена Черной Молнии, позывной Трак.

— Это плохие стихи. Заумь и пораженчество. Про тоску какую-то. Какая еще тоска? И как можно родину называть грязью?

— Он не родину, а землю… тут имеется в виду, что простой парень из провинции, шахтер, или там тракторист, из поселка, где улицы некоторые без асфальта, пыльно там, а после дождя грязь… и все такое, а все равно это родина, и за нее жизнь можно отдать… в принципе…

— Ну разве что в принципе… Может, он и неплохой поэт, неопытный только. Дайте стихи, я немного отредактирую… — прервал командарм. Он что-то быстро начеркал и начертал на листке, поданном писателем.

Танцор с изумлением прочитал поверх прежних текстов крупные красные буквы:

— Ну как? По-моему, стало гораздо лучше, — улыбнулся Фреза.

— Так точно, — неуверенно подтвердил Танцор.

— Вижу, сомневаетесь. Придется объяснить. Кто такой, по-вашему, к примеру, Треф…

— Герой…

— Герой, герой, все верно, а еще кто? А вот кто. Сын алкоголиков, двоечник. В школе промышлял карманными кражами. Только неудачно. В сумку к какой-то тетке в автобусе залез, а там не кошелек, а маленькая собачка оказалась. Которая с перепугу укусила дурака за палец. Он завизжал от неожиданности, так и попался. Отсидел полгода на малолетке. Решил делом посолиднее заняться. Ограбить банк. Долго изучал разные банки. Нашел наконец, где охраны поменьше. Взял в подельники пару дегенератов, залезли ночью в хранилище. Взломали несколько ячеек, забрали оттуда металлические контейнеры на замках. Пришли домой, открыли контейнеры, а в них не деньги и не драгоценности, а знаете что? Пробирки с пробками. А знаете, что в пробирках? Сперма. Этот банк был, как оказалось, не совсем финансовым учреждением, а совсем медицинским. Банк спермы. Самое смешное, что за наводку Треф заплатил какому-то приблатненному проходимцу. Кинулся потом на наводчика, типа, деньги верни. А тот ни в какую. Просил, говорит, банк, получил банк. Какие вопросы?