Подручный смерти - страница 28

Хуже всего, что эта шоколадка была с кофейной начинкой.

Болезнь распространяется следующим образом. Сначала знакомство, вежливые расспросы, предложение встретиться. Пока никто ничего не опасается. Нас не связывают никакие обязательства, ничто на нас не давит. Мы встречаемся, все проходит без инцидентов. Но под конец, стоя почти на пороге, болезнь спрашивает, а нельзя ли посидеть еще часок-другой. Вы ей, конечно, отказываете. Но через минуту она снова просит о том же, рассчитывая, что на сей раз вы будете снисходительнее. Вы же, почуяв неладное, снова ей отказываете. Не мешкая ни секунды, она просит в третий раз и застает вас врасплох. Вот так поступают болезни. Они очень коварны.

И вы говорите: «Ладно. Оставайся. Но когда я попрошу, уходи».

Она отвечает: «Да, само собой».

Конечно же, она хитрит. Конечно же, она берет ситуацию в свои руки. И не уйдет до тех пор, пока не изведет вас окончательно.

Вот такие они – болезни.

– Как ты себя чувствуешь?

Я поднял глаза и увидел над собой долговязого человека с одутловатым лицом, в черной тенниске и светлых твидовых брюках. Его эластичная нижняя челюсть казалась подвижной, словно угорь, а бесцветные губы поблескивали, когда он говорил. В черной бородке застряли крошки попкорна.

– Кто вы? – спросил я.

– Ну как он?

Спутник долговязого оказался пониже ростом, с глазами желтыми и тусклыми, как у дохлой трески. Его шея была в черных пятнах с золотистым отливом по краям – как солнце при затмении. Кожу усеивали крапинки, как у леопарда диковинной породы.

– Кажется, не очень. Что будем делать?

– Посмотрим, что дальше.

– Кто вы?

– Друзья, – ответил Долговязый.

– Знаете, мне пора уходить, – сказал я. – У меня дела.

Вся выстроившаяся у кассы очередь уставилась на меня, словно я был чем-то вроде дополнительной программы. Я стал рассматривать пару, стоявшую ближе всех, – мужчину средних лет со снежно-белыми волосами и женщину помоложе, с волосами того же цвета. Ее лицо показалось знакомым, она смотрела на меня так, словно боялась или, наоборот, молила о помощи. Приглядевшись, я увидел, что лицо у нее не такое уж и чистое. Правую щеку уродовал черный синяк, резко выделявшийся на белой коже, а на нижней губе багровела ссадина. Когда наши взгляды пересеклись, женщина быстро отвела глаза.

– Да, мы уйдем все вместе, – согласился Леопард.

Я хотел коснуться его, но он отшатнулся, словно опасался за свою драгоценную леопардовую шкуру. Я усомнился, а друг ли он мне вообще? Снежно-белые люди привлекали меня больше и казались гораздо интереснее. Я их поприветствовал. Они будто не слышали, но я решил быть настойчивым. И снова поздоровался, на сей раз громче. Ведь часто бывает, что первая попытка завязать знакомство остается незамеченной. Мужчина со снежно-белыми волосами устремил на меня долгий взгляд глубоких темных глаз.

– Утихомирь его, – сказал Долговязый. – Он привлекает внимание.

Я огляделся – о ком они говорят, – но так и не понял, к кому относились эти слова.

– Не подскажешь, каким образом – отозвался Леопард.

– Откуда мне знать? Это твоя болезнь.

– Ах, значит, теперь это моя болезнь?

– То есть?

– Будто ты не знаешь, что…

– Простите, – вмешался я, – но мне бы хотелось поговорить с моими настоящими друзьями. – Я улыбнулся снежной паре. – Спасибо. И будьте любезны сбавить тон, чтобы мы смогли представиться друг другу…

– Ты вот что, расслабься, – ответил мне Долговязый.

– Вот-вот, успокойся, – эхом отозвался Леопард.

Я приподнялся, и мое лицо буквально запылало. Но стоило лечь обратно, как жар тут же сошел.

– Сколько ему осталось?

– Кто знает. Может, час. День. Месяц. У каждого носителя по-разному.

По всему моему телу шипел и извивался вирус. В животе угнездился клубок змей, а в черепной коробке взрывались фейерверки. К горлу подкатила тошнота, и меня вырвало.

– Нужно дать ему лекарство. Немедленно.

Леопарда озадачило это предложение.

– Какое лекарство?

– То есть как?

– То есть так – какое лекарство? У меня нет с собой лекарства.

Долговязый рассердился.

– Хорошо, тогда где оно?

– В лаборатории.

Я опять протянул к ним руку, они отпрянули, как испуганные рыбы. Я бы еще раз протянул, но тут кто-то будто натолкал в мои конечности морских ежей.