Подснежник - страница 4

стр.

Гарри смеется и снова погружает кочергу в огонь.

– Смотри! – командует он. – Смотри внимательнее!

Теперь он держит кочергу так, что пламя греет ее верхним, самым горячим концом. Одновременно Гарри шевелит губами и языком, чтобы набрать побольше слюны.

– Непременно нужно, чтобы язык был очень, очень мокрым. И конечно, важно не бояться. Очень трудно выполнить этот трюк, если ты трясешься от страха, потому что от страха во рту сразу пересыхает, ха! Нет, чтобы сделать это, нужно, чтобы во рту был целый океан, а кочерга разогрелась до белого каления. Только в этом случае все пройдет как надо.

Он снова шевелит губами, покусывает изнутри щеки, водит языком по деснам, а сам глядит, как мерцает в голубом пламени раскаленная сталь. В уголках его рта появляются крошечные пузырьки слюны, и Гарри слизывает их стремительным движением языка.

– Ну, теперь гляди!..


Клуб «Звездная пыль». Стоя перед входом рядом с двумя рослыми портье, Гарри лично встречал гостей. Сжав обеими руками мою протянутую ладонь, он подмигнул и пропустил меня в клуб.

– Я рад, что ты пришел, Терри. Выпей пока что-нибудь. Я подойду, как только освобожусь.

Итак, «Звездная пыль». Не совсем то, к чему я привык. Публика была в основном в возрасте, многие одеты дорого, но старомодно. На эстраде в тот вечер выступали Хайнц и его «Дикари». Прислушиваясь к музыке, я прошел к бару и заказал ром с колой. Слева от меня стоял какой-то стиляга в мохеровом костюме-двойке. Однобортный пиджак с тремя пуговицами, узкими лацканами и карманами с клапанами был, несомненно, от Гарри Фентона. Волосы он стриг очень коротко, «ежиком». Увидев меня, стиляга кивнул. Рядом с ним я сразу почувствовал себя жалким оборванцем. Помнится, я подумал: я тоже хочу иметь что-то подобное. И даже больше.

Хайнц с крашенными пергидролем волосами с трудом влачил упирающийся оркестр по репертуару, составленному из песен Эдди Кокрена.

– Он настоящий душка, правда? – спросил стиляга.

– Угу. – Я пожал плечами. – Наверное.

– Жаль только, голос у него подкачал. Но Джо Мик думает, что из Хайнца еще может получиться что-то серьезное. Должно быть, дело в том, что Джо влюблен в него по уши.

И стиляга кивнул в сторону высокого мужчины с падающей на глаза челкой, который сидел за главным столом и пристально следил за происходящим на эстраде. Это и был Джо Мик, известный режиссер звукозаписи, сумевший добиться от электрооргана совершенно особого звучания. Этот эффект даже получил собственное название – «скейтинг-ринг в космосе». Насколько я помнил, «Торнадо» со своим хитом «Телезвезда» были обязаны своим успехом именно Джо.

– Джо следовало бы заниматься в основном инструментальными обработками, – пробормотал стиляга, когда пергидролевый солист, несколько фальшивя, затянул «Ну-ка, все вместе!..». – То же, впрочем, можно сказать и о самом Хайнце…

В этот момент в клуб в сопровождении все тех же портье вернулся Гарри. Разыскав меня взглядом, он кивнул головой, подзывая меня к себе.

– Иди сюда, посиди с нами, – сказал он, подводя меня к главному столу.

Насколько я понял, на вечеринку было приглашено сразу несколько разнокалиберных знаменитостей. Кроме Джо Мика я узнал пару известных боксеров, одного типа с телевидения и киноактрису Руби Райдер. Не менее знаменитыми, не лишенными к тому же своеобразного светского глянца, были и другие – мужчины, которых звали просто Альберт Алиби и Джек Шляпа. «Деловые» – так отозвался о них Гарри. Как вскоре выяснилось, Гарри и сам принадлежал к «деловым». Бешеный Гарри – вот под каким именем он был известен в определенных кругах, узнав о чем, я не мог не испытать некоторого беспокойства. Время от времени над нашими головами с шипением срабатывала фотовспышка, и группа за главным столом на мгновение замирала с серьезными лицами. На пленке оставались безупречные зубы и блестящие глаза деятелей шоу-бизнеса, дорогие костюмы и тяжелые уголовные челюсти.

Потом меня представили Джо Мику. Будучи официальным патроном молодого артиста, он, естественно, захотел узнать, что я думаю о Хайнце.

Я заколебался.

– Мне нравится цвет его волос, – выдавил я наконец.