Подставная дочь - страница 8

и что не нужно было бить эту Свету Липакову столь жестоко…

– Переборщила, так и сказала?

– Да. И мне кажется, она чего-то не договаривает или тоже врет…

– Зачем? – спросил я. – Какой смысл?

– Даже не знаю, – пожала плечами Ирина. – Не понимаю ничего. Об этом я и хотела с тобой посоветоваться. У меня такое ощущение, что и Липакова, и Толик, и мама Саши словно условились говорить неправду. Вот только продумали все не очень умело, поэтому и происходят такие вот накладки: например, Толик говорит, что не знает номера домашнего телефона Терентьевых, а Терентьева говорит, что он часто им звонил…

– Возможно, ты права, – заметил я. – Попробуй поговорить с подругами Саши.

– А не было у нее подруг, – сказала Ирина.

– Как не было? – удивился я. – Совсем, что ли?

– Да, совсем. Некогда было Сашке с подругами тусоваться.

– Гм, давай-ка поподробнее об этой Александре Терентьевой. Что она собой представляет, семья, интересы, прочее… Все, что о ней знаешь…

– Ну, что… – Ирина немного подумала. – Живет она с матерью и младшим братом Колей, которому шесть лет. Отец у них давно умер. Пил, кажется, сильно, но этого я точно не знаю. Коля мальчик болезненный, у него врожденный порок сердца. Ему все время нужны дорогие лекарства. Лишних денег в семье нет: мама Сашки работает простым библиотекарем. А какая в библиотеке зарплата? Сам знаешь, копейки… Вот Александра и работает с восьмого класса в продуктовом магазине. Полы моет, товары раскладывает. Мечтает, чтобы брат вылечился. Как-то она говорила мне, что нужна операция, потом реабилитация, но все это стоит очень дорого, и таких денег им никогда не накопить. А так характер у нее закрытый, особо ни с кем не разговаривает и никого близко к себе не подпускает, держит со всеми дистанцию. Но не потому, что стесняется своей бедности. А потому, что…

– …гордая, – закончил я за Ирину.

– Да, гордая, представь себе, – повторила за мной Ирина с некоторым вызовом.

– А не могло быть так, что боязнь за брата, бедность, обида на окружающий несправедливый мир, насмешки одноклассниц, безысходность, постоянная тревога за больного братишку… Все это копилось годами, копилось… А потом неожиданно прорвалось и вылилось вот в такую ярость и злобу по отношению к своей более благополучной однокласснице, – пытливо посмотрел я на Ирину. – Ну, что-то вроде синдрома.

Ирка задумалась. Наверное, такое могло случиться со всяким, у кого лопнуло терпение в поисках выхода, которого не было. А может, и не со всяким, поскольку, чтобы вот так избить одноклассницу, мало, наверное, лишь одного лопнувшего терпения и ощущения безысходности. Нужно еще что-то такое в характере, какой-то изъян, надрыв, что вызывало бы желание бить человека ногами по голове и лицу. Имелось ли такое в характере Александры Терентьевой?

– Нет, она не могла так жестоко избить, – твердо ответила Ирина.

– Точно? – Я снова пытливо посмотрел на свою подругу.

– Точно, – убежденно произнесла она. – Ну, и что мне дальше делать?

– Раз все врут, а это лишь следствие чего-то, то тебе надо найти это «что-то», то есть причину этого вранья, – посоветовал я.

– А что может быть причиной?

– Я думаю, что твоих опрошенных: Липакову, Толика и мать Терентьевой…

– Зинаиду Ивановну, – подсказала Ирина.

– …Зинаиду Ивановну, – добавил я, – могли попросить говорить неправду, запугать или дать денег, чтобы они говорили неправду. Возможно, кто-то из них подкуплен, кто-то запуган.

– Ну, ни Толик, ни Зинаида Ивановна не похожи на запуганных людей, – в задумчивости произнесла Ирина.

– Значит, их подкупили, – предположил я. – Ты же сама сказала, что Зинаида Ивановна нуждается в деньгах А Толику тоже деньги не помешают. Девочек, к примеру, на последний сеанс водить.

– Но кто подкупил? – посмотрела на меня Ирина.

– Это как раз и следует выяснить.

– А как?

– Надо ответить на два вопроса. – Я заложил руки за спину и принялся расхаживать по комнате, вещая эдаким менторским тоном, как профессор перед первокурсниками. – Кому выгодно то, чтобы и потерпевшая Светлана Липакова, и Казанова Толик, и даже Зинаида Ивановна, мать обвиняемой в преступлении девушки, говорили бы неправду. И почему выгодно. Есть какие-нибудь мысли по этому поводу?