Подумать только!.. - страница 9

Вот в «Скороходе» старшие (кто пришел пару лет назад) учили младших (пришедших только что): если ты занялся темой – ты должен стать в ней самым компетентным, узнать со всех сторон, собрать картинку из разных точек зрения – тогда ты сможешь ловить на вранье того, кого колешь на материал. Чтоб никто – никто! – не смог сказать, что ты не знаешь, о чем речь.

(Материал разоблачительный, обличительный, вскрывающий недостатки и упущения вплоть до преступлений – это отдельный жанр. Ныне смертельно опасный. Здесь журналист – именно разведчик и следователь: нужен цепкий характер, проницательность, логика, твердые убеждения и много мужества. Здесь ты вступаешь в борьбу с врагом, с которого надо снять маску.)

Колол я однажды на очерк секретаря парткома одной фабрики. Старик был с одной стороны дубоватый, а с другой – очень честный, скромный и даже геройский. А речь шла о Дне Победы. А у него – передовая, ранения, ордена, весь букет. Как он потом ругался! Я слегка сжульничал – в смысле мы материалы на визирование вообще не отдавали. Я написал про него на войне и о войне его глазами. А он кричал, что хотел рассказать о героизме советских воинов и руководящей роли партии – и исключительно газетными штампами излагал это. А окопный быт, тяготы и свой героизм требовал убрать! Везло мне на людей.

Мне было уже тридцать, когда я писал предисловие к книге Николая Григорьевича Богданова, командира дальнебомбардировочного полка. Он написал 500 страниц – и ни слова о себе: исключительный случай. Ну, распили в его скромнейшем гостиничном номере поллитра – молчит. Я сбегал за второй – молчит. Я паутину вью, он ни в какую. И уже к полуночи, после третьей и пары пива – он поплыл… 156 боевых вылетов! 1-й – 22 июня 41, последний – 30 апреля 45 на Берлин, орден Кутузова в воздухе по радио от Гречко. 6000 часов безаварийного налета, дважды сбит, горел, сажал машину ночью на лесную вырубку, 28 суток выходил из немецкого тыла. И когда я начал задавать простые и сочувственные вопросы – это было как дотронуться где болит: почему не дали Героя? По статуту – за 100 вылетов. Почему не дали Заслуженного летчика СССР? По положению – за 3000. Тогда, размякший, он отпустил тормоза. Личное дело. Месяц в СМЕРШе после выхода из-за линии фронта: побои, пытки, чудом не расстреляли – личное знакомство с Головановым спасло. (Голованов, кто не знает – командующий Авиацией Дальнего Действия, бывший личный пилот Сталина.) Черная метка. Обида на всю жизнь – а гордость паче обиды. Классный летчик. Безупречный человек.

И когда уже в 60 лет, между делом за дружеским столом, я разговорил старика-отца хозяйки об обороне Севастополя, курсантском ударном батальоне, ранении колена, ошибках адмирала Октябрьского и эвакуации кораблями, которые вскоре утопили – это было совсем просто. По-человечески, по-дружески. Ты должен искренне интересоваться жизнью человека – достойной, трудной жизнью, ты должен знать и понимать, что там делалось в те давние времена, ты должен понимать человека и чувствовать его настроение, его нервы, его желания.

Ты повернись к нему своей хорошей стороной. Ты его пойми и полюби. По-честному, взаправду. Хоть на два часа. Он ведь того стоит. Он хороший. За ним ох как много всего стоит.

Любой хочет рассказать о себе. Но не любому можно душу раскрыть. Надоедливые вагонные попутчики – не в счет.

И чем дольше носит человек в себе свое трудное прошлое – тем сильнее хочет излить наболевшее своему, родственному, понимающему, который оценит, вникнет, который – адекватно сопереживает.

Здесь журналист – сродни гейше, дорогой куртизанке, великому актеру: он не продает иллюзию любви – он искренне любит всеми своими нервами. Жизнь свела вас на два часа – но это два часа дружбы, великого понимания и сочувствия, два часа единомыслия компетентных коллег.

Журналист должен уметь взять интервью у телеграфного столба, у глухонемого футболиста и у физика-теоретика об его открытии. Учили нас. У хорошего журналиста корова разговаривает, у плохого – пастух мычит. Учили нас.

Профессионализмом у нас считалось найти общий язык с африканским пигмеем. Дать через пять минут беседы почувствовать человеку, что ты его друг, коллега и компетентный единомышленник. Посмотреть на мир его глазами и спровоцировать его выложить всю подноготную. Расколоть на беседу по душам любого. Затеять разговор с молчаливым врагом – а закончить его со словоохотливым другом.