Подвиг «Алмаза» - страница 6

На этом беседа прервалась. Расстояние между «Алмазом» и японским крейсером еще больше сократилось. Уже отчетливо было видно, что это крейсер «Идзуми». Однако адмирал Энквист все не отдавал приказа начать бой. Тогда Молчалин сам приказал комендорам открыть огонь. Они того только и ждали. Загрохотали орудия. Это произошло в 10 часов 15 минут. «Идзуми» вначале стал отвечать «Алмазу», но потом скрылся.

Крейсер 2-го ранга «Алмаз».

Разведывательный отряд в составе крейсеров «Урал», «Светлана» и «Алмаз» шел навстречу неприятелю. Когда началось Цусимское сражение, первые залпы японских кораблей были направлены по крейсерам. «Урал» и «Светлана» сразу же получили подводные пробоины и вышли из строя. «Алмаз» присоединился к основному крейсерскому отряду и, маневрируя, вел огонь из 75-миллиметровых пушек.

— Глянь, Вася, как японца разделали! — радостно воскликнул матрос Иван Киреев, обращаясь к своему дружку гальванеру Вакуленко, когда «Алмаз» проходил вблизи объятой пламенем бесформенной громадины.

Но это был не японский корабль, а флагманский броненосец «Суворов». Весь в дыму, без мачт, без труб, он уже не отвечал на огонь японцев.

Японский флот застиг русскую эскадру врасплох, когда она перестраивалась из двух походных колонн в боевую линию. Цусимское сражение началось около 14 часов 14(27) мая, а спустя полчаса русская эскадра уже лишилась управления — флагманский корабль «Суворов» вышел из строя, командующий эскадрой Рожественский был ранен. Несмотря на полную неспособность направлять ход сражения, «Суворов» долго еще во время боя кружил по морю, а главные силы эскадры бессмысленно следовали за ним, ожидая указаний командующего. И без того тяжелое положение эскадры осложнялось наличием при ней многочисленных тихоходных транспортов и вспомогательных судов, вносивших своим присутствием еще большую сумятицу и неразбериху в действия боевых кораблей.

Крейсерский отряд, к которому присоединился «Алмаз», в течение некоторого времени самостоятельно вел бой с японскими крейсерами. «Алмаз» находился в очень невыгодном положении. Он должен был все время держаться концевым в левой колонне крейсеров. Чтобы избежать столкновения со своими же транспортами, шедшими в беспорядке по обеим сторонам крейсерской линии, «Алмазу» приходилось непрерывно круто поворачивать. Из-за этих маневров он стал отставать от группы крейсеров.

Один из участников Цусимского сражения морской офицер, не пожелавший назвать в печати свое имя, писал в «Московских ведомостях»: «Наше маневрирование напоминало басню о Лебеде, Раке и Щуке, мы не умели стрелять... У нас было мало боевых снарядов: у броненосцев на 8 часов боя, а на «Алмазе» только на 3».

Хорошо подготовленные и численно превосходящие силы врага в течение одного дня, несмотря на беспримерный героизм и самоотверженность русских моряков, превратили 2-ю Тихоокеанскую эскадру в небоеспособную, беспомощную группу кораблей.

В 16 часов 30 минут от попадания неприятельских снарядов загорелся «Алмаз». Первый снаряд попал в заднюю мачту и зажег деревянную стеньгу. Начали тушить, но брандспойты не доставали. Матросы Катин и Хаймусов полезли на мачту, невзирая на свист пролетавших мимо снарядов. Второй снаряд разорвался неподалеку от кормового 75-миллиметрового орудия. Вся прислуга его была ранена. Вот тогда и вспомнили матросы визит царя на «Алмаз» и его беседу с Иваном Поповым.

Когда стемнело, японцы собрали основные силы своей эскадры и перекрыли ими кратчайшие коммуникации к Владивостоку. Они явно не собирались пропустить к заветному берегу ни одного русского судна.

Для кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры был подан сигнал: «NO-23 — курс на Владивосток на всех парах». Но вскоре на адмиральском броненосце был спущен флаг, что означало: «Сдаюсь». Вечером часть крейсерского отряда, вместо того, чтобы пробиваться к Владивостоку, повернула на юг. «Алмаз», маневрируя между транспортами, невольно отстал и в наступившей темноте потерял из виду крейсерский отряд.

Создалась очень сложная обстановка. Командир крейсера, старший офицер и штурман все время находились на мостике, совещались, но ни к какому определенному решению прийти не могли. Прорываться к Владивостоку по обычному маршруту, да еще в одиночку — это было равносильно самоубийству. Идти на юг — бессмысленно: японские корабли повернули на юг вслед за ушедшими туда русскими крейсерами и теперь, пользуясь преимуществом в скорости, несомненно находились впереди «Алмаза». Казалось, выхода не было. Все настойчивее и настойчивее сознание экипажа сверлила мысль о неизбежности плена. И как тогда, при входе в Малаккский пролив, Чагин решил созвать всех офицеров, кондукторов и матросов. На ют пришли даже раненые.